– Нет ничего проще, – граф выдвинул ящик стола и достал из него пятизарядный «Кольт Патерсон». – Держите, Саймус.

– Благодарю вас, сэр, – ответил констебль, принимая оружие. – Верну в лучшем виде.

– Ваши гончие… Они ведь вряд ли возьмут след по такой погоде, – спросил Вильк.

– Маловероятно, – кивнул сэр Филтиарн. – Вы что же, подозреваете, что Стампеде сбежал?

– Все возможно, – пожал плечами инспектор. – Сначала надо убедиться, что с ним ничего не случилось в вашей семейной усыпальнице. Пойдемте, господа.

В сопровождении Мармадьюка мы трое спустились на первый этаж, в зал при входе, где дворецкий снабдил нас лампами, и провел в закуток с ничем не примечательной дверью, снабженной засовом – в настоящий момент открытым.

– Если мистер Стампеде и возвращался, то запереть дверь он не счел необходимым, – прокомментировал домоправитель.

– Очевидно что так, – ответил инспектор, и достал из кармана серные спички.

Фамильный склеп графов Кедах, как это часто бывает в старинных замках, расположился прямо под полами замковой церкви (в случае с Каэр Нуаллан, это была скорее часовня, да местные ее так, собственно, и именовали), в, если так уместно выразиться, подвале. Сам я там, правда, никогда не бывал – я вообще слегка недолюбливаю разного рода погосты, после одной шутки, которую учинили над мною однокашники по Академии, – но местоположение его ни для кого не являлось тайной. Вход в крипту находился на вполне видном месте, и когда отец Игнаций, или второй Комаринский священник, отец Дункан, проводили в часовне богослужения для обитателей замка, я, как и любой иной, вполне могли его наблюдать.

А вот наличие подземного хода из замка в склеп, сухого, чистого, с невысоким сводчатым потолком, стало для меня неожиданностью.

– Надо будет порасспросить Мармадьюка о таких «всем известных ходах» в замке, – сказал я, следуя за инспектором по туннелю. – Мы могли их не учесть при восстановлении событий.

– Резонно, – согласился мистер Вильк. – Наверняка, у него есть подробный план замка. Это, несомненно, мое упущение, что мы его не изучили.

– Ничего, наверстаем, – утешил я его. – Мармадьюк от нас никуда не сбежит.

– Стампеде же сбежал, – произнес инспектор, открывая дверь в усыпальницу, поднял лампу повыше, дабы осветить как можно больше пространства, чуть помедлил, и столь же спокойно добавил: – А, хотя нет, не сбежал.

Электрическое освещение в склеп, как и в саму часовню, мистер О'Раа счел проводить излишним, и в неярком свете трех наших ламп я не сразу увидал то, о чем говорил Вильк.

Первое, что я разглядел, это довольно обширное помещение с двумя рядами колонн и высокими потолками. Вторыми бросились в глаза многочисленные мраморные и гранитные гробницы, расположенные вдоль стен, и по центру, между колоннадами. И лишь затем я увидел, вначале лампу, стоящую на крышке одного из саркофагов – она еще не погасла, но огонек в ней едва теплился, и не давал почти никакого света, – а затем и темное пятно на полу, приглядевшись к которому я опознал человеческое тело.

Покуда я пребывал в кратковременной растерянности, мистер Вильк и констебль О'Лонган, оба, на ходу убирая оружие, которое мы держали в руках по пути в усыпальницу (ведь мало ли что могло ожидать нас в конце пути, не так ли?), поспешили к лежащему. Они приблизились к телу вплотную, и Саймус негромко, но явственно ругнулся.

– Что такое, – поспешил я следом.

– Кровь, сэр, – ответил констебль. – Довольно много крови.

В свете лампы я уже и сам увидел натекшую, и местами подсохшую лужу крови довольно изрядных размеров, и частично впитавшуюся в красный плащ мексиканца – а это, безусловно, был он.