Вернула все то, что отнял у него Счастливчик.

Черная волна горя захлестнула Счастливчика, за всю свою недолгую, но полную невзгод жизнь он еще никогда не испытывал ничего подобного. Стыд и вина сжимали его сердце и разрывали нутро, сокрушая все другие чувства и мысли. Эта мука не шла ни в какое сравнение и пульсирующей болью в прокушенной лапе, сейчас Счастливчик с радостью согласился бы остаться совсем без лапы, лишь бы Торф был жив.

«Это все моя вина. Это я навлек все эти беды на стаю… Я вторгся в их жизнь и испортил, я разрушил все, чем они жили… Это я погубил Торфа и Пушка».

Боль была настолько огромна, что он не мог сдержать ее в себе. Задрав голову, Счастливчик отчаянно завыл, выплескивая в небо свою скорбь и муку.

Кусака изумленно повернулась к нему, потом задрожала, запрокинула морду и тоже завыла. Почти сразу же к ним присоединился Хромой, потом Стрела, а затем Марта и Бруно. Вскоре все собаки уже дружно выли, объединившись в горе о погибших.

Но на этот раз призрачные псы не явились на горестный зов Счастливчика.

«Они отвернулись от меня, – бесстрастно подумал он, не в силах даже заплакать от тоски. – Так мне и надо. Я самый презренный пес на всей Собаке-Земле».

Голос Счастливчика задрожал, сорвался, и он замолчал.

Добрая Кусака тоже перестала выть и всем телом прижалась к нему, утешая.

– Не вини себя, – прошептала она. – Ты сделал все, что мог. Ты герой.

– Ты храбро сражался за Луну и ее щенков, – поддержала ее Стрела. – Торф пришел тебе на помощь и погиб в бою.

Его друзья возобновили оплакивание, а Счастливчик тихо сидел рядом с ними. У него пропал голос. Он сидел среди горюющих собак, и их вой разрывал ему сердце. В какой-то момент он заметил, что Нытик пристально наблюдает за ним, но какое Счастливчику было дело до этого маленького поганца?

«Да, я сделал все, что мог, – горько думал он. – Я предал вас, я натравил на ваш лагерь Беллу и лисиц, я предал, унизил, а потом и убил Торфа. И Пушка…»

Если бы Собака-Земля сейчас распахнула свою бездонную пасть, чтобы проглотить его, Счастливчик бы с радостью бросился навстречу смерти. Даже не заскулил бы напоследок.

Глава XXII

В мрачном молчании стал убирала из лагеря мертвые тела. Дохлых лис собаки выволокли на луг и бросили на поживу воронам. Марта своими широкими перепончатыми лапами толкала лис сзади, а Дейзи тащила их зубами вперед, морщась от боли в расцарапанной морде.

«Она превратилась в настоящего бойца», – с невольным восхищением подумал Счастливчик.

Над всем лагерем лежало гнетущее ощущение беды: Счастливчик задыхался в нем, словно под обвалом. Ничего не было закончено. Все, что должно быть сказано и сделано, будет исполнено сразу после того, как живые отдадут дань уважения мертвым. Счастливчик не смел поднять глаза на Альфу и Лапочку и старался не смотреть на сестру. Ради нее он предал дикую стаю, а она отплатила ему за это недоверием, ложью и глупостью.

Битва была страшной, но в ней не было победителей, и все это понимали. Ощущение беды и катастрофы камнем лежало в животе Счастливчика, и он чувствовал, что долго не сможет этого выдержать.

Когда лагерь был очищен от лис, стая вернулась к своим мертвым. Они бережно перенесли тела Торфа и Пушка под цветущий куст, росший сразу за лагерем.

Лапочка зарылась носом в черную шерсть Торфа.

– Сейчас не время для долгого прощания, – мрачно сказала она. – Но я обещаю, что мы по всем правилам и с честью проводим их к Собаке-Земле.

Счастливчик окаменел. Оказывается, он даже ничего не знал о том, как в стае принято оплакивать и провожать своих мертвых.