|
Мертвые Байонн, Биарритц — одни названия чего стоят. Словно доказательство того, что всякое богатство лишь иллюзия, а жизнь одинаково хрупка что у бедных, что у богатых. Опять один бродячие мертвецы вокруг. Поля и виноградники, фермы в полях. Там снова несколько раз заметили людей, сплошь вооруженных, на грузовиках и внедорожниках. В контакт ни с кем вступать не хотелось, и с нами общаться никто не рвался. Ну и не очень надо, мы и так как нибудь. Город Лабойер оказался "человеческим", с охраняемым периметром и заметным присутствием военной техники у города. Там нас впервые остановили. Несколько военных изъяснялись только на французском, на котором ни я, ни Сэм ни слова не понимали, так что выручила нас Дрика, которая этот язык учила в школе. Нас пропустили дальше, честно предупредив, что людей впереди мало, а мертвецов очень много, чему мы легко поверили. Европа пострадала куда страшней чем Америка, это было видно сразу и буквально лезло в глаза. Много людей, плотное население и при этом почти никакого оружия. Бордо, Тур — все было мертвым. Кто будет собирать теперь урожай с бесконечных виноградников вокруг? Уже никто, видать. Не пить нам больше местного вина, а вот это тоже прискорбно, мало какое могло с ним сравниться. За Туром заночевали. Нарушив свои же правила, устроились на маленькой ферме, в хозяйском домике, в котором не было никого. Куда все делись — неизвестно, ни людей, ни мертвяков вокруг. Зато прекрасно выспались на нормальных кроватях, заперев дверь и закрыв крепкие ставни на окнах. Поели в просторной светлой кухне, где со стен свисали связки лука, чеснока, пучки зелени и в которой удивительно сильно пахло шалфеем, и поехали дальше. Нам сегодня надо было еще объехать Париж, и я уверен, что с этим мы намучаемся. 2 июна, пятница, утро. Бельгия, Антверпен — Надо проверить район порта, даже если весь город забит мертвецами, — сказала Дрика. - Здесь очень большой порт, там наверняка кто-то мог укрепиться. — А стоит ломиться в город? — усомнился Сэм. Мы стояли прямо посреди дороги, у указателя, сообщающего, что до Антверпена осталось десять километров. Вокруг раскинулась, как обычно возле больших городов и бывает, бесконечная промзона. Склады, офисы, опять склады, стоянки грузовиков. Называлось это все "Северный индустриальный парк". Здесь кто-то за дорогой следил. Это было видно из того, что собравшуюся на развязке пробку растолкали какой-то могучей техникой, просто сбросив машины с дороги. Хороший знак. — А дорога идет как раз через город, все равно никуда не денемся, — сказал я, проматывая пальцем экран навигатора. — Это не очень хорошо, — вздохнул Сэм. — Мне вообще больше нравилось ехать через Мидвест, простор и покой, не то что здесь… даже поля — и те как дверные коврики размером, не развернешься. — Это точно, — согласился я. — В России все исправится, там тебе и Техас тесным покажется, гарантирую. Сэм только фыркнул презрительно. Промзона закончилась, сменившись снова мешаниной маленьких полей, в то время как на горизонте уже поднимались силуэты городских зданий. Действительно, очень тесно здесь. Куда не глянешь — обязательно видишь или город, или сразу несколько ферм, или какие-то еще строения. Нет "сельской местности", какой-то бесконечный пригород. Вся страна сплошной пригород или город. Представить страшно, что здесь творилось. Без проблем, естественно, не обошлось. Тоннель под Шельдой, носивший имя Кеннеди, через который шла трасса, был забит бесконечной пробкой, начинавшейся еще перед въездом в него. Второй тоннель, Ваастланд, затоплен. Едва заехав в него, уперлись в срез воды. Форсировать ее на машине нечего было и мечтать, пришлось выбираться обратно. |
