– Он не будет ее убийцей, – сказала Джоан.

– Нет, нет, не будет. Но я буду знать, как он выглядит.

– А разве это важно?

– Было важно, – ответил он. – Да и сейчас важно.

– Тебя же арестуют, если все откроется.

– Возможно.

– И меня арестуют, если я немедленно не расскажу обо всем этом комиссии.

Дэвис слегка повернулся на стуле. Вот это больше всего и беспокоило его с самого начала. Конечно же, он надеялся, что Марта Финн выберет в качестве педиатра для своего сына именно доктора Бертон, поскольку ему хотелось оставаться поближе к ребенку. Он понимал, разумеется, что Джоан тоже вероятнее всего придется привлечь к делу, хотя до последней минуты не мог с этим примириться, даже сейчас, собираясь упросить ее держать рот на замке.

– Ты никогда не задумывалась, на что ты была бы способна, если б могла снова столкнуться лицом к лицу с тем подонком, что на тебя напал?

– Просто не верится, что мы с тобой об этом говорим.

– Ты кому‑нибудь об этом уже рассказала? Питу? Грегору? Кому‑то еще? – спросил он, имея в виду историю с ДНК Джастина. Он был абсолютно уверен, что нет. – Ты не должна никому говорить об этом, Джоан. Ты сама прекрасно это понимаешь. Попробуй на минуту забыть о себе и обо мне. Попробуй забыть о том, какую, по твоему мнению, ужасную вещь я совершил, о нарушении этики, бесконтрольности и прочей ерунде. Подумай о Джастине.

– Я‑то как раз думаю о Джастине. О несчастном маленьком мальчике, которого ты однажды решил вылепить из монстра.

Дэвису показалось, что фраза прозвучала как‑то уж очень напыщенно, хотя, может, он и сам сказал бы нечто подобное, окажись он на месте Джоан.

– Ладно. Значит, ты меня сдашь, и родители Джастина узнают, кем является их сын на самом деле, так? И чем это закончится? Для него? Для семьи Финнов? Допустим, они подадут на меня в суд. Эта история точно попадет в газеты, появятся заголовки вроде «Безумный доктор клонирует убийцу дочери!», а тот парень, ублюдок и монстр, кем бы он ни оказался и где бы ни находился, узнает о существовании своей живой трехмерной копии, которая сможет впоследствии помочь выйти на него. Тебе не кажется, что он этого так не оставит? Да ведь это все равно, что убить Джастина своими руками.

Пусть это несправедливо, но необходимо, подумал Дэвис. Он видел, как чувство отчаяния и беспомощности переполняет ее и просится наружу, как горячий пар из чайника. Джоан вся напряглась, сжалась, на лице выступили пятна румянца. Ее трясло.

– Мы можем его защитить, Джоан. Мы вдвоем. Мы можем защитить его, если сохраним все в тайне.

Они просидели друг напротив друга еще полчаса, может, больше, в полном молчании. Их соглашение не требовало слов. Наконец в дверь постучала медсестра и сказала Джоан, что к ней пришел пациент. Доктор Бертон кивнула ей, потом Дэвису и торопливо направилась в приемную.

23

Не стоило, конечно, так близко устраиваться, но Микки слишком устал: устал быть все время в пути, дремать в машине, ночевать в дешевых мотелях или сваливаться как снег на голову всяким непонятным «друзьям‑единомышленникам», которым он никогда до конца не доверял. Когда устаешь, становишься беспечным – как еще можно было назвать то, что он сидел здесь, на этом самом месте, – ладно, плевать. Он уже заслужил право надеяться на удачу. Заработал тем, что столько совершил и не был пойман. Он и Байрон Бонавита.

Байрон, возможно, уже помер и гниет себе преспокойненько, так никем и не обнаруженный, в каком‑нибудь шалаше в горах, к примеру, в районе Голубого хребта в Южных Аппалачах – хотя такой вариант приходил в голову только ему и еще нескольким его товарищам по «Руке Господа».