В работе Барвик всегда хотелось походить на Большого Роба, умевшего держать собственное любопытство на коротком поводке. Но как же можно следить за ребенком, понимать, что каждый снимок – вторжение в его частную жизнь, и не задаваться вопросом, кто и зачем платит за эти фотографии? Она пыталась найти хоть один ответ, от которого у нее не сжимался бы желудок, но пока что терпела фиаско.

– Который из них ваш?

Барвик опустила фотоаппарат и повернулась на голос. Слева от Сэлли сидела женщина: изящная, симпатичная, явно молодая для мамы. У нее была с собой корзинка для пикника, картонная пачка сока с трубочкой и журнал – из тех, что печатают образцы интерьеров и советы по обустройству жилья.

– Нет, что вы! – воскликнула Барвик. – В смысле, там нет моего. Я студентка художественного института. Это для экзамена. Будет выставка студенческих работ. Ну, знаете, как всегда – «Невинность юности» или что‑то в этом роде. – Она засмеялась. – Это у нас тема такая.

– Я так и думала. Вы слишком молодо выглядите, чтобы быть мамой.

Барвик отмахнулась:

– Да вы выглядите моложе меня! – Женщина промолчала и смущенно покраснела, а Барвик представилась: – Я Сэлли.

Мамочка поставила сок на скамейку и, чуть наклонившись, протянула ей руку.

– Марта Финн.

Первое, о чем подумала Барвик, – это как Большой Роб станет сообщать ей о том, что она провалила дело. Скорее всего спокойно и с сарказмом, хотя может и грандиозный скандал закатить. Он решит, что она ненадежный работник. Что она пустышка. Возможно, перестанет предлагать ей работу. Стоп, главное сейчас не наделать глупостей, а то хуже будет.

– Очень приятно, – сказала Барвик.

– Вы не возражаете? – Марта подняла корзинку и подалась в сторону Барвик.

– Прошу вас, – отозвалась Барвик, и они пододвинулись друг к другу.

– Вы фотограф?

– Пока студентка. Когда‑нибудь, надеюсь, смогу назвать себя фотографом.

– Получается что‑нибудь?

– Да так. Солнце сегодня слишком яркое. Так бывает: когда делаешь мгновенные фото, есть такое понятие, как слишком хорошая погода. Теней многовато.

– Мгновенные фото, – повторила Марта. – Здорово.

Какое‑то время они наблюдали за игрой и болтали, но потом Барвик вдруг осенило: Марта ведь наверняка ожидает, что она продолжит фотографировать. Пришлось направить камеру на поле, наспех навести резкость и сделать пару снимков каких‑то детей.

– М‑м, послушайте, а можно вас попросить об одной услуге? – проговорила Марта.

– Разумеется.

Марта достала из сумки дешевую цифровую камеру и спросила:

– Наверно, этой штукой издалека ни одного приличного снимка не сделаешь? Вы не сочтете за труд сфотографировать моего сына? Я заплачу вам за пленку.

Барвик рассмеялась. Марта тоже. Все отлично, никаких конфликтов. И вовсе она не провалила это дело.

– Конечно, сфотографирую, – сказала Барвик и поднесла камеру к глазам. («Господи, чуть все не испортила!») Она взглянула на Марту и улыбнулась.

– Так какой из них ваш?

22

Медсестре потребовалось полторы минуты, чтобы сообщить доктору Бертон, что черный «вольво» доктора Мура въехал на стоянку.