|
Возможно, опухоль опадет и так. Если станет хуже, отвезите ее в немецкий госпиталь. Когда они выходили из кабинета, Моска заметил у пожилого немца-дантиста выражение озабоченности на лице, словно здесь к Гелле отнеслись довольно легкомысленно. Вернувшись в управление гражданского персонала, он все рассказал Эдди. Гелла сидела за столом Моски. Эдди кипятился: - Слушай, сходи ты к адъютанту и поговори с ним: может, удастся поторопить Франкфурт с этими бумагами? Моска обратился к Гелле: - Посидишь тут или хочешь пойти домой? - Я подожду, - ответила она, - но не задерживайся. - Она пожала ему руку, ее ладонь была влажной от пота. - Тебе точно хорошо? - спросил он. Она кивнула, и Моска ушел. Адъютант разговаривал по телефону: в голосе вежливые интонации, открытое простодушное лицо выражало уважение к неодушевленному инструменту. Он слегка кивнул Моске, давая понять, что скоро закончит. Положив трубку, он любезно спросил: - Чем могу служить? Моска не сразу нашелся, что сказать, робея и волнуясь. Наконец он выдавил из себя: - Я бы хотел узнать, что слышно о моем прошении на вступление в брак. Бумаги вернулись? - Еще нет, - ответил адъютант вежливо и стал листать фолиант армейского устава. Моска, поколебавшись, спросил: - Нельзя ли каким-нибудь образом поторопить их там? Адъютант, не поднимая глаз, ответил: - Нет. Моска пересилил желание повернуться и уйти. - Как вы думаете, если я сам поеду во Франкфурт, это может ускорить прохождение бумаг? Может быть, вы посоветуете мне, к кому обратиться? Адъютант захлопнул толстый том и, впервые взглянув на Моску, сказал довольно резко: - Послушай, Моска, ты жил с этой девицей целый год и подал прошение на вступление в брак лишь спустя полгода после того, как был отменен запрет. И вдруг такая спешка. Я не могу, конечно, запретить тебе съездить во Франкфурт, но и гарантировать, что это поможет, тоже не могу. Ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим попыткам действовать в обход нормальной субординации. Моска не разозлился - только смутился и устыдился. Адъютант продолжал уже мягче: - Как только бумаги поступят, я тебе сообщу, о'кей? И получив от ворот поворот, Моска ушел. Идя в управление гражданского персонала, он старался прогнать печальные мысли и волнение, зная, что Гелла все прочитает на его лице. Но Гелла пила с Инге кофе и была занята беседой. Она сняла шляпку с вуалью и пила кофе маленькими глотками, но по ее сияющим глазам Моска понял, что она рассказывает о ребенке. Эдди, откинувшись на спинку стула и улыбаясь, слушал ее рассказ, увидев Моску, спросил: - Ну как, успешно? Моска ответил: - Нормально, он пообещал сделать все, что в его силах, - и улыбнулся Гелле. Правду он скажет Эдди потом. Гелла надела шляпку и попрощалась с Инге. Она пожала руку Эдди и взяла Моску под локоть. Когда они вышли за ворота военно-воздушной базы, Моска сказал: - Мне жаль, малышка. |
