|
А ради чего? Скажи-ка, если бы Германия завоевала Африку и Францию, разве мне достался бы от этого хоть лишний пфенниг? Мне-то лично какая разница от того, что Германия завоюет весь мир? Даже если мы завоюем весь мир, мне достанется только военная форма, в которой предстоит шагать до конца дней. В детстве нам доставляло такое удовольствие читать про золотой век нашей родины, про то время, когда Германия, Франция и Испания повелевали миром. Понаставили статуй героям, которые умертвили миллионы людей. Почему так? Мы же ненавидим друг друга, убиваем друг друга. Я бы мог понять это, если бы мы что-то от этого получали. Вот если бы нам сказали: эй, ребята, вот вам земля, которую мы оттяпали у французов, идите, берите себе по кусочку! А вот вы: ну, мы-то знаем, что вы победители. Да только что вы от этого получите? Пленные лежали на травке под теплым солнцем и дремали. Моска слушал, понимая с грехом пополам, недовольный и невозмутимый. Этот немец говорил как побежденный, так, пустая болтовня. Он топал по улицам Парижа и Праги, по городам Скандинавии самодовольно и гордо, а тут вдруг за колючей проволокой у него пробудилось уязвленное чувство справедливости. Немец в первый раз положил ладонь Моске на локоть. - Друг мой, - сказал он, - мы с тобой убиваем, глядя друг другу в глаза. Наши враги стоят за нашими спинами. - Он опустил руку. - Наши враги остались за нашими спинами, - повторил он горько, - и они совершают преступления, за которые мы расплачиваемся своей жизнью. Но в другое время немец был весел и бодр. Он показывал Моске фотографии своей жены и детей и фотографию, на которой он был изображен с друзьями у ворот фабрики. И еще он любил разговаривать о женщинах. - Ага! - говорил немец с каким-то жалобным пылом. - Вот я был в Италии, я был во Франции - женщины там просто замечательные! И, должен признаться, мне они нравятся куда больше, чем немки, - что бы там ни говорил фюрер. Женщины никогда не примешивают политику к более важным вещам на свете. Так было на протяжении столетий. - Его голубые глаза хитро поблескивали на морщинистом лице. - Жаль, что мы так и не добрались до Америки. Там такие длинноногие девушки, и щечки у них как марципан. Потрясающе! Я помню, какие они в ваших фильмах и журналах. Очень жаль! Моска, подыгрывая ему, отвечал: - Э, да они бы даже не взглянули на вас, колбасников несчастных. Немец решительно качал головой. - Женщины - существа расчетливые! - говорил он. - Думаешь, они будут с голоду умирать, но не отдадутся врагу? В таких вещах женщины всегда очень трезво все обдумывают. У них есть фундаментальные ценности. О да, служба в оккупационных войсках в Нью-Йорке - да об этом только можно мечтать! Моска и немец переглядывались, усмехались, и потом Моска говорил: - Давай поднимай своих фрицев на работу. В последний вечер, когда раздался сигнал отбоя, пленные в мгновение ока собрались на поляне и залезли в кузовы грузовиков. Водители завели моторы. Вот тут Моску едва не одурачили. По привычке он стал искать глазами Фрица. Все еще ничего не подозревая, он подошел к ближайшему из трех грузовиков и, только когда увидел растерянные лица пленных, понял, что произошло. Он побежал к проселку и попросил шоферов заглушить моторы. |
