— Ага, вот он куда свалился! — сказал Медон, подбирая копье. — Потому и не нашли…

— Это ты его, что ли? — уважительно спросил Арет.

— Чуть не сжег меня, когда Седдер убегал, — пояснил Медон.

Он хотел еще что-то сказать, но Арет предостерегающе поднял руку, и он замолчал. Ахеменид, прислонившись к стене, голову вниз склонил и пробормотал что-то. Старый воин вдруг пал на колени, словно отдавая почести мертвому стражнику, а потом прижался ухом к металлическим плитам. А когда поднялся с колен, то мрачная улыбка появилась на его лице.

— Кажется, братец добрался до своих щитов. Ты тоже, увечный, слышишь гул воды?

— Где-то хлещут струи, и очень сильные, — ответил Ахеменид.

— Так поспешим! — сказал базилей.

Медон не знал, как пользоваться огненным копьем, и хотел бросить его, но Одиссей отобрал его и, повертев в руках, вернул, посоветовав беречь на всякий случай.

У кораблей их остановила стража. Три гадирита вышли навстречу, один из них что-то спросил, на что Арет высокомерно ответил, что не пристало их правителю говорить с простыми воинами. Рука его как бы случайно легла на рукоять меча, а Полит отвел детей и слепого в сторону. С «Харраба» по сходням сбежал гадирит в длинном плаще, а за ним еще трое стражников с клинками в руках. «Плохо дело, подумал Медон, — двое на одного!» Он перехватил огненное копье поудобнее, чтобы использовать его как палицу.

Стражники, что остановили их, при виде копья шарахнулись в стороны. Гадирит в плаще замер, потом вдруг согнулся в поклоне и масляным голосом проговорил:

— Птахор смиренно просит великодушия, о правитель! Не признали тебя стражи во мраке невежества! Нерадивые будут наказаны, неучтивые казнены. Повелевай!

Арет оглянулся на базилея и подмигнул. Здесь, внизу, явно не знали о том, что творится наверху.

— О казнях потом, а сейчас ты поведай мне, Птахор, — звучно сказал Одиссей, — куда снаряжаете судно и кто поведет его?

— Совет мудрецов, повелитель, направляет нас к африканским берегам. С твоего высокого благоволения вернулся к нам «Харраб». Ныне исправили мы поврежденное, выпрямили искривленное и напитали алчущее. Готовы к отплытию, ждем лишь слов напутственных Родота.

— Не жди, — сообщил ему базилей. — Занят делом Родот, важным и срочным. Прямо сейчас отплывай, а мы с тобою в море выйдем!

Пристально глянул мудрец в глаза базилея, а потом наклонился к нему и спросил доверительным шепотом:

— Что, не подавлен бунт до сих пор? Ценю благоразумие правителя — на «Харрабе» смуту переждать не в пример спокойнее.

Долгим взглядом ответил ему Одиссей и губы в улыбку сложил:

— Почетно быть правителем столь мудрых потомков Гадира.

— Мудрость наша ничто пред величием Наставников, — скороговоркой отозвался мудрец, а потом предложил взойти на корабль.

Медон и Арет остались на палубе, остальные спустились вниз. Старый воин беспокойно поглядывал по сторонам, ожидая крика истошного сверху или гонца с повелением вязать беглецов. И даже когда за кормой «Харраба» ударили лопасти гребного колеса, а перед носом медленно разошлась щель, выпуская в море корабль, даже тогда настороженно он озирался, готовый к любому коварству.

Но вот сошлись створы гигантских ворот, темная гора, нависающая над ними, медленно отдалилась, все дальше и дальше уплывало железное судно, а потом исполинское сооружение гадиритов и вовсе превратилось в небольшую пирамиду, выступающую над волнами, словно диковинный поплавок, потерянный нерадивым рыбаком. И лишь тогда Арет вздохнул с облегчением и изумленно воскликнул, уставившись в багрянец вечернего неба:

— Ты гляди, светло-то как! Я про солнце и думать забыл в этих чертогах Аида!

Воспоминания Медона прервал крик с носа корабля.