Однако не дождалась.

— Мужчины первыми заключили договор с менторами, — строго произнес Верт, не для того, чтобы женщины о своем месте забывали! Нам трудиться, вам ублажать нас.

В глазах Чопары мелькнули искры, но она склонила голову и тихо сказала, как прошелестела:

— Разве не ублажила я тебя, чтимый господин, хотя бы тем, что твоего врага пленила, а тебя освободила?

Верт стукнул кулаком по столу так, что пустая кружка подпрыгнула и скатилась на пол.

— Кто тебе сказал, что я нуждался в твоем освобождении?! Плау уже не был опасен!

Действительно, господин Плау выглядел очень плохо. Наверно, то, что он был одолен женщиной, ввергло его в тоску. Голова упала набок, из открытого рта текла красная жижа. А приглядевшись, я увидел, что он и не дышит вовсе! Судя по тому, как внезапно замерла Чопара, а Линь многозначительно покачал головой, они тоже заметили, что госпоже Гретте не придется выковыривать глаза своего брата.

— Я не хотела его смерти, — громко сказала Чопара, — но готова нести кару за нее.

— Глупая девчонка! — засмеялся господин Верт. — Твои прыжки его не могли остановить. Он страшен в рукопашной схватке и не знал в ней себе равных. Сейчас ты лежала бы здесь с переломанными костями. Но я победил его.

— Мой господин сильнее всех! — воскликнул Болк.

— Не только, — благосклонно кивнул ему Верт. — И умнее! Я подсыпал ему яду. Он уже был покойником, когда ретивая девица здесь скакала!

Мы заняли лучшие дома, но спать почти не пришлось — охраняли ворота на случай, если вдруг объявится какой-либо мятежный отряд. К утру поселяне обнаружили, что опять вернулись под длань господина Верта. Неудовольствия никто не выказал, может, еще и потому, что все чувствовали себя прескверно — с похмелья, да еще и связанные попарно. До самого вечера к Верту приводили поодиночке жителей городища, и после короткой беседы он определял, кого отпустить с миром, кого посадить за крепкий засов, а кого и зачислить в стражники. Последних набралось, к моему удивлению, немало. А там и подмога из лагеря подоспела.

Два дня готовились к походу на соседнее городище. Мне велено было с ближайшей оказией возвращаться к звездной машине под начало Диомеда. Все это время я болтался без дела — от моего звена почти никого не осталось, да и от ратных подвигов меня уже тошнило. Что господин Верт, что Плау — сущие кровавые безумцы, а не достойные правители! И госпожа Гретте скажу я вам… Ясное дело, почему им тесно стало под присмотром Высокого Дома! Да только не мне судить их — сам беглый преступник.

Вот я скучал, сидя на высоком крыльце двухъярусного дома, в котором разместился Верт и куда стекались помалу верные ему управители поселений. Весть о гибели Плау разнеслась быстро.

Напротив дома в куче зеленоватого песка возились дети. Мне они показались неухоженными и отощавшими. Рядом со мной на скамье сидела женщина в мятой хламиде, качая на коленях двух маленьких девочек. Она напевала им колыбельную о добром паучке и злом комарище.

Мне стало грустно. Доведется ли мне когда-либо расцеловать на ночь своих сынов, спеть им что-либо из дозволенных песен? Совсем недавно добрый семьянин Таркос из Микен рассказывал им истории о жуке отважном, который побеждал злого дельфина, врага моряков, а ныне самозваный Тар из Тайшебаини бродит жупелюгой бездомной, недостойный плевка доброго семьянина.

Не знаю, чего мне хотелось больше — возвращения дней вчерашних или просто выспаться хорошо. Ночь была неспокойной. Когда все уже спали, в дверь моего закутка кто-то поскребся, и шепот Чопары возвестил о ее намерении воздать мне почести, дабы причаститься тайн, которыми, по ее разумению, был я наполнен. Сперва я не понял, о чем это она, но очень быстро намерения ее стали ясны.