– Позволь себе слабину. Ты новичок в этом. И поступила лучше, чем сделал бы я. Если бы я был королевой, то все получили бы смертный приговор за одну минуту.

Она закатила глаза.

– В тоже время ты был бы очень сексуальной королевой, я знаю, что ты просто болтаешь, чтоб быть милым.

Ее определение "милый" было немного искажено. Очаровательно, но искажено.

– Дорогая, ты когда-нибудь видела меня милым?

Она на мгновение задумалась и кивнула.

– Это правда. Ты самый ужасный человек, которого я знаю. Я вероятно буду известна как Сумасшедшая… но замечательная – Королева во всех исторических книгах, только за то, что остаюсь с тобой.

Нельзя смеяться.

– Ну, хорошо. Кто-то умничает сегодня, – проговорил он, идя вперед. – И кто-то сегодня будет отшлёпан.

Динь взвизгнула и метнулась вокруг кровати.

– Кейн!

– Глупая Фея. Ты не сможешь убежать от меня.

– Но я могу попробовать. – Она ускорилась и началась погоня.

Она обежала комод, туалетный столик, через ванную комнату, стенной шкаф, и каждый раз он мог достать ее, и ей удавалось выкрутиться, и освободиться.

Вскоре они оба смеялись и задыхались, но он не мог сдаться… не тогда, когда она – приз.

Кейн поймал ее, и они упали, в сплетении рук и ног. Ее смех прервался, когда он прижался своими губами к ее.

– Кейн, – выдохнула она, растаяв под ним.

– Моя Динь-Динь. Я собираюсь заняться с тобой любовью.

– Да. Поспеши. Я хочу тебя.

– Нет. Я буду наслаждаться тобой. – Он, не торопясь, раздевал ее, каждую секунду открывая что-то новое в своих чувствах к ней, потому что он любил каждый дюйм её тела. Каждый изгиб. Каждую ложбинку. Каждый шрам.

Он проложил дорожку из поцелуев вниз по ее телу, дорожа ее хриплыми вздохами и горячими прикосновениями, она томно двигалась, хватаясь за него так, как если бы касаться его было всем, для чего она родилась.

Он никогда не насытится ею.

И он никогда не забудет ее, даже после смерти.

Каким-то образом, они выросли вместе. Когда они встретились, оба были в очень темном месте. Им не хватало надежды. Страхи их сокрушали. Но вместе, они поднялись из глубин ада… в прямом и переносном смысле. И нашли причины для смеха.

Они отпустили ненависть и приняли любовь. Их слабости были разрушены огнем и теперь укрепились сталью. Их не сломают. Их не разобьют.

Кейн даже представить себе не мог, что стало бы с ним, если бы он не вернулся за Динь. Бедствие пытался остановить его, и, наверное, Мойры тоже пытались его остановить, но было в нем что-то такое, что превзошло их обоих.

Любовь. А любовь нельзя остановить.

Кейн развел ей ноги, и скользнул внутрь… домой, здесь был его дом… потом начал медленно двигаться, сводя их обоих с ума.

Жозефина извивалась под ним, теряясь в удовольствии, страсти, мгновении и неумолимой связи.

Он всегда просил большего. Но не мог насытится.

Кейн начал терять контроль. Она всегда так на него действовала. Его движения стали быстрее и жестче. И когда он начал двигаться так сильно, Жозефина стукнулась головой об стену, а из её губ вырвался крик удовольствия.

Она выгнула спину, вбирая его еще глубже, и Кейн последовал за ней через край, рыча и вздрагивая от силы своего освобождения.

Кейн не знал сколько времени прошло, прежде чем он достаточно оправился, чтобы поднять Жозефину и отнести на кровать. Он знал только то, что не желает ее отпускать.

Прикасаться к ней стало необходимостью, потребностью. И не знание того, сколько еще времени они проведут вместе, делало мысль о разлуке невыносимой.

Но Кейн должен уйти.