|
А еще лучше бы не признаваться ни себе, ни другим, что ты вообще хоть на секунду поверил в эти глупые байки о привидениях. Луч фонарика скользнул по стене и утонул во мраке прямоугольного дверного проема. Стальная, насквозь про¬ржавевшая дверь подсобки болталась на одной петле и ед¬ва заметно покачивалась. Тот, кто спрятался внутри, оче¬видно, зацепил ее. По Толиному знаку группа встала полу¬кругом и медленно двинулась к двери. Никого там не будет. Призраки подстерегают одиноких путников. Как и диверсанты, привидения не любят свиде¬телей. Растворятся в темноте, и все. «Что же это я, – спро¬сил себя Анатолий, – неужели все-таки верю?» Вопреки ожиданиям, Мамочка и ее сынок не исчезли. Когда фонарь осветил помещение площадью всего в не¬сколько квадратных метров, все увидели нарушителей спо-койствия. В дальнем углу за перевернутым стеллажом, со¬гнувшись в три погибели и прикрывая собой мальчика лет пяти, пыталась спрятаться женщина. Ее некогда коричне¬вое пальто местами выцвело и сделалось розово-пегим, а о том, что воротник был когда-то рыжим, напоминали только редкие клочки свалявшегося меха. Женщина дрожала от страха. На приказ Анатолия выйти в туннель ничего не от¬ветила. Мальчик оказался смелее. Он вырвал ручонку из мате¬ринской ладони и вышел на середину комнаты. Существо, больше походившее на испуганного, но любопытного зверька, было облачено в кургузую, украшенную множест¬вом разноцветных заплат, куртку. На нем были слишком короткие брючки и огромные, на несколько размеров боль¬ше, чем требовалось, ботинки. Слипшиеся в сосульки ру¬сые волосы выглядели, как иголки ежика. Ослепленный ярким светом мальчик прищурился, но, рассмотрев Анатолия со товарищи, улыбнулся и вытянул вперед грязную ла¬дошку: – Подайте, люди добрые, на пропитание. Толя сделал шаг к мальчику, собравшись погладить его по голове, но женщина неожиданно издала сдавленное рычание и, перемахнув через стеллаж, одним прыжком оказалась между ним и мальчиком. Еще в прыжке она вскинула руку, и если бы Анатолий инстинктивно не по¬пятился, то острые ногти, несомненно, располосовали бы его щеку. Женщина тряхнула седыми космами и подняла лицо. Анатолий сделал еще один шаг назад. Защитнице мальчика было лет тридцать, и нестарое еще лицо стран¬но, нехорошо сочеталось с пепельными волосами… Будто однажды она увидела что-то, от чего мигом поседела. Чер-ты ее лица можно было назвать правильными, если бы не уродливый вертикальный шрам, идущий от левого глаза до края губы. Но больше всего пугали глаза – глубоко за¬павшие, словно смотревшие из бойниц. Они, как и воло¬сы, принадлежали старухе, а не молодой женщине. В этих глазах читались и непонятная сила, и смесь тайного знания с откровенным безумием. Выдерживать такой рентге¬новский взгляд дольше нескольких секунд было невоз-можно. Анатолий молча уставился в пол. – О-о-о! Вы все сдохнете! – заговорила женщина нарас¬пев. – Это говорю вам я – любимая ученица Зверя! Вы ум¬рете совсем не так, как рассчитываете! Не в теплых палат¬ках, обжираясь колбасой! О нет! Зверь придет за вами, обо¬вьет своими щупальцами и утащит туда, где рождается мрак. Он заставит вас спуститься по черным ступеням бо¬ли в Храм Страданий! Он скует ваши члены адским холодом и начнет пожирать с ног, медленно, очень медленно добираясь до головы! Это предрекаю вам я – избранница, которой Зверь коснулся своим перстом, пометил когтем и оставил в живых! Истинно, истинно говорю вам: умирать будете долго и миллионы раз пожалеете о вонючей крысе, ко¬торую отобрали у голодного мальчика! Закончив свою речь, женщина сунула руку под лохмотья и швырнула к ногам Анатолия скрюченный от огня трупик крысы. Затем завалилась набок, закатила глаза и забилась в конвульсиях. Тело несчастной вытянулось как струна, потом обмякло, а на губах появились пузыри пены. |
