Разочарование, горечь от того, что казалось полным крахом, лишили меня остатков рассудка. Я отпрянул от окна да так и застыл. Тупо, бездумно, забыв о риске быть обнаруженным, пока, минут через пять, несколько клеток моего мозга не заработали снова. Тогда я поплелся обратно к шахте. О моем умственном состоянии свидетельствует тот факт, что мне и в голову не пришло опуститься на четвереньки. Я прихватил в пещере с боеприпасами моток бикфордова шнура и химические запалы, снова вышел, порыскал вокруг генератора, пока не нашел канистру с бензином, и только после этого вернулся.

Теперь я достал карандаш и бумагу, прикрыл рукой фонарь и начал писать записку печатными буквами. Это отняло не больше трех минут, и когда я закончил, то удовлетворения не испытал, но ничего не поделаешь. Я подошел к Мари и потряс ее за плечо.

Она просыпалась медленно, нехотя, что-то бормоча спросонья. Потом села на кровати. Я заменил, как блеснули в темноте ее плечи, когда она отбросила рукой со лба прядь волос.

— Джонни? — прошептала она. Ну что? Что тебе удалось обнаружить?

— Слишком многое, черт возьми. Но об этом потом. У нас осталось слишком мало времени. Понимаешь что-нибудь в радиоделе?

— Радиодело? — короткая пауза. — Я прошла обычный курс. Могу отстучать морзянку, только не очень быстро, но...

— С морзянкой я и сам могу управиться. Ты знаешь, на каких частотах судовые радисты подают сигнал тревоги?

— Ты имеешь в виду SOS? Не уверена. На низкой частоте, по-моему. Или на длинных волнах?

— Это одно и то же. Ты не помнишь, в каком диапазоне?

Она на мгновенье задумалась, и я скорее ощутил, чем увидел, как она отрицательно качает головой в темноте..

— Прости, Джонни.

— Это не важно.— Это было важно, важно чрезвычайно, но я настолько спятил, что не терял надежды. — Но ты знаешь личный шифр старины Рэйна, верно?

— Конечно.

— Хорошо. Тогда зашифруй этот текст, — я вложил ей в руки бумагу, карандаш и фонарь. Как можно скорее.

Она не стала спрашивать причину такой просьбы, которая должна была ей показания идиотской. Просто зажгла под простыней фонарь и тихо перечитала записку:

«РАЙДЕКСКОМБОН ЛОНДОН тчк ЗАХВАЧЕНЫ ОСТPOBE ВАРДУ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 150 МИЛЬ ЮГУ ВИТИ ЛЕВУ тчк ОБНАРУЖИЛИ ТЕЛА УБИТЫХ ДОКТОР ЧАРЛЬЗ ФЕЙРФИЛД АРХЕОЛОГИ ПРОФЕССОР УИЗЕРСПУН ДОКТОР КАРСТЕРС ШЕСТЕРО ДРУГИХ тчк ЖЕНЫ ПРОПАВШИХ УЧЕНЫХ СОДЕРЖАТСЯ ЗДЕСЬ тчк ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ ПЛАНИРУЮТ ВООРУЖЕННОЕ НАПАДЕНИЕ УТРОМ ВОЕННО-МОРСКОЙ ОБЪЕКТ ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ВАРДУ тчк СИТУАЦИЯ ТЯЖЕЛАЯ тчк ТРЕБУЕТСЯ ПОДДЕРЖКА ДЕСАНТОМ НЕМЕДЛЕННО БЕНТОЛЛ»

Слабый свет фонаря под простыней погас. Секунд двадцать ничего не было слышно, кроме далекого шума прибоя. Когда она, наконец, заговорила, голос ее дрожал:

— Ты все это обнаружил сегодня ночью, Джонни?

— Да. Они прокопали туннель вплоть до противоположной стороны острова. В одной из пещер, где хранится взрывчатка, у них припрятан целый арсенал. Кроме того, я слышал женские голоса. Они пели.

— Пели?

— Я понимаю, что это звучит идиотски. Должно быть, жены ученых. Больше некому. Займись шифровкой. Мне нужно снова выйти.

— Шифровка... А как же ты собираешься отправить текст радиограммы? — спросила она с отчаянием в голосе.

— При помощи профессорского передатчика.

— Профессорского... Но ты наверняка его разбудишь!

— Он не спит. Все еще беседует с Хьюеллом. Мне придется их отвлечь. Сначала я xoчу отойти на полмили к северу и заложить несколько зарядов аматола замедленного действия, но времени нет. Поэтому придется поджечь рабочий барак. У меня здесь бензин и запалы.

— Ты рехнулся, — голос у нее еще слегка дрожал, но, возможно, в этих словах была доля истины.