- Но кто же ты? - требовательно спросил Конан.

    Медленным движением она откинула вуаль с лица. Нет, не обезображенного болезнью - белоснежного и прекрасного лица. Раскосые изумрудные глаза над высокими скулами, грива рыжеватых волос.

    - Карела, - выдохнул киммериец. Наверное, он бредит. Карела, Красный Ястреб Туранских и Заморских степей, маскирующаяся под видом благородной. Невероятно.

    Ее голос был спокоен.

    - Не думала я когда-нибудь еще встретиться с тобой, киммериец. Когда я увидела тебя в тот день на рынке, я чуть не умерла от стыда.

    - А Ордо ты уже видела? - спросил Конан. - Он здесь и все еще надеется тебя найти. - Он натянуто усмехнулся. - Работает вместе с контрабандистами под твоим началом.

    - Ты узнал и это? - удивилась она. - Я никогда не считала тебя глупцом. Ордо тоже меня удивил, появившись в Норхемише одновременно со мной. Я не смогла открыться ему. Да, он мой верный пес, но были и другие верные псы. Которых прельстила награда за мою голову. Думаешь, я ношу вуаль для удовольствия?

    - Уже столько времени прошло, - возразил Конан. - Они, наверное, уже забыли про тебя.

    - Красный Ястреб никогда не будет забыт! - рассердилась Карела. Она стояла, широко расставив ноги и упершись кулаками в бедра, и Конан легко мог представить ее с саблей у бедра.

    - Ну а теперь, когда ты уже не играешь в леди Тиану, - помрачнел Конан, - может быть, ты скажешь, почему, во имя Девяти Проклятий Зандры, ты так хочешь меня прикончить?

    - Почему?! - вскричала она. - Да ты бросил меня обнаженной и скованной на пути к невольничьему рынку, помнишь?

    - Да. Вспомни, Карела. Ты заставила меня поклясться никогда не поднимать руки в твою защиту.

    - Разрази тебя гром, киммериец, вместе с твоими клятвами!

    - Кроме того, у меня было с собой всего пять медяков. Думаешь, тебя уступили бы за столь низкую цену?

    - Лжец! - плюнула она. - Я не желала ползать перед тобой на брюхе, и поэтому ты позволил меня продать!

    - Я же говорю...

    - Лжец! Мерзавец!

    Конан сдержанно зарычал и стиснул зубы. Эти споры ни к чему не приведут. А молить об одолжениях он все равно не станет.

    Возбужденно шагая взад и вперед, Карела бросала слова, как кинжалы, не глядя на Конана.

    - Я хочу, чтобы ты услышал о моих унижениях. Услышал и запомнил навсегда. Пусть они вспоминаются тебе в шахтах на каторге, пусть они мучают тебя, когда король объявит амнистию для тех, кто отработал положенное время. Чтобы ты помнил, что я буду в нужном месте в нужное время с золотом в руках. И король забудет об одном из своих пленников.

    - Я знал, что ты сбежишь, - пробормотал Конан. - Что ты и сделала.

    Она зажмурилась. Когда же она открыла глаза, ее голос был спокоен.

    - Меня приобрел купец по имени Хафиз, и он поместил меня в свой Зенан вместе с сорока другими женщинами. В тот же день я бежала. И была поймана. За это меня били палками по пяткам. Я не плакала и не кричала, но десять дней после этого я могла только ковылять. Следующий раз я была на свободе ровно три дня. Меня вернули назад и заставили чистить горшки на кухне.

    - Ну и дурак же он был - пытался укротить тебя таким путем. Несмотря на свое положение, Конан был не в силах сдержать усмешку.

    Она повернулась к нему. В ее глазах горела жажда убийства.

    - В третий раз меня взяли, когда я перелезала через стену.