Все понимали: занятия на сегодня закончены. Персоналу необходимо удостовериться, что огня больше нигде нет, да и проветрить помещения тоже не помешало бы. Однако до трёх часов распустить нас по домам руководство не имело права; поэтому школьный двор вскоре стал напоминать лагерь малолетних повстанцев против школьного угнетения. Народ носился в полном смысле слова как угорелый, а учителям оставалось лишь рвать на себе волосы.

— ...клуб, — услышал я голос Шерил.

— А? — спросил я.

— Я сказала: нам надо организовать клуб вечно вторых.

Я рассмеялся:

— А, ну да, конечно... и постепенно, по одному, убрать всех первых! Му-ха-ха-а-а!

— Я серьёзно! Мы могли бы организовать клуб — ну так, смеха ради, только для таких, как мы. Не принимать в него никого из «непобиваемых» — клуб только для вторых!

— Ну и ну, ничего глупее я ещё в жизни не слышал.

— И ничего это не глупо! Мы могли бы... ну, заниматься чем-нибудь — просто так, для удовольствия. Заставить «непобиваемых» грызть локти от злости, что не они первые до этого додумались. Хотя бы раз мы в чём-то стали бы первыми.

— Да? И кто бы вошёл в этот клуб?

— Ну я не знаю... Надо подумать. Да держу пари: куча ребят захотели бы, мой брат, например!

— А никто больше и не станет связываться. Нас просто поднимут на смех.

— А вдруг не поднимут? Джаред, мы могли бы основать что-то действительно значительное, типа тайного клуба, который просуществовал бы много лет — даже после того, как мы закончим старшую школу!

Я призадумался. Шерил умела убеждать. Но на этот раз меня убедила не она. Эту роль взял на себя другой человек.

— Эй, Джаред! — окликнул кто-то. Знакомый голос, очень знакомый. Ух, как я не хотел его слышать! При звуках этого голоса я почти явственно увидел белые «аэропеды», рыжие волосы и длинные костлявые руки.

— Ну что, Джаред, наперегонки? — сказал Остин. — Первый забег сезона!

Ага, вот оно. Вызов. Остин всегда бросал вызов первым. Обычно он ждал до второй недели семестра, понаблюдав меня на дорожке и полностью уверившись, что побьёт меня. Но сейчас шёл лишь второй день. Впрочем, кругом было слишком много народу, чтобы отказаться от вызова.

— Тебе не кажется, что лучше подождать, пока поле не освободится? — спросил я.

— А что — тебе места мало?

Я обернулся. И правда — для забега на поле места вполне хватало.

Остин подошёл к нам; за ним хвостом тянулся с десяток поклонников, а вскоре стали присоединяться и другие ребята, учуявшие, чем дело пахнет. Все знали о нашем соперничестве.

— А может, подождать, когда у тебя ножки подрастут? — продолжал подначивать Остин. Все рассмеялись. Я тоже. Смеяться со всеми ведь лучше, чем когда смеются над тобой, верно? Но в душе мне было вовсе не до смеха.

— Ладно, — сказал я. — Тогда прямо сейчас.

Остин сверкнул крокодильим оскалом.

— Грег, отойди примерно на шестьдесят ярдов — будешь судьёй.

Семиклассник Грег Миллер, один из новеньких в команде, немедленно подчинился велению божества.

«Вот, значит, как оно начинается на этот раз, — подумал я, — соперничество нынешнего года. Война нынешнего года». Я был полон сил, готов к бегу; и как всегда, когда собирался мериться скоростью с Остином, чувствовал, что, может быть, на этот раз смогу побить его.

Мы заняли стартовую позицию, но тут Остин выпрямился.

— Подожди, — сказал он и снял свои драгоценные кроссовки.