|
Любвеобильное сердце этой женщины было открыто для всех, кто в ней нуждался. Ее дружелюбие проявлялось столь бурно, что порой граничило с добродушной тиранией: либо она принимала тебя целиком, либо вы становились врагами. - Конечно, знакомы, - ответил я Кану. - Правда, мы не виделись несколько лет. И вот уже с порога, не успел я войти, как она меня упрекает. Это у нее в крови. Славянская кровь. - Да, я родилась в Бреславле, - заявила Бетти Штейн, - и все еще горжусь этим. - Бывают же такие доисторические предрассудки, - сказал Кан невозмутимо. - Хорошо, что вы знакомы. Нашему общему другу Россу нужны помощь и совет. - Россу? - Вот именно, Бетти, Россу, - сказал я. - Он умер? - Да, Бетти. И я его наследник. - Понимаю. Я объяснил ей ситуацию. Она тут же с жаром ухватилась за это дело и принялась обсуждать различные варианты с Каном, который как герой Сопротивления пользовался здесь большим уважением. А я тем временем огляделся. Комната была очень большая, и все здесь соответствовало характеру Бетти. На стенах висели прикрепленные кнопками фотографии - портреты с восторженными посвящениями. Я начал рассматривать подписи: многие из этих людей уже погибли. Шестеро так и не покинули Германию, один вернулся. - Почему фотография Форстера у вас в траурной рамке? - спросил я. - Он ведь жив. - Потому что Форстер опять в Германии. - Бетти повернулась ко мне. - Знаете, почему он уехал обратно? - Потому что он не еврей и стосковался по родине, - сказал Кан. - И не знал английского. - Вовсе не потому. А потому, что в Америке не умеют делать его любимый салат, - торжествующе сообщила Бетти. - И на него напала тоска. В комнате раздался приглушенный смех. Эмигрантские анекдоты были мне хорошо знакомы - смесь иронии и отчаяния. Существовала также целая серия анекдотов о Геринге, Геббельсе и Гитлере. - Почему же вы тогда не сняли его портрет? - спросил я. - Потому что, несмотря на все, я люблю Форстера, и потому что он большой актер. Кан засмеялся. - Бетти, как всегда, объективна, - сказал он. - И в тот день, когда все это кончится, она первая скажет о наших бывших друзьях, которые за это время успели написать в Германии антисемитские книжонки и получить чин оберштурмфюрера, что они, мол, делали это, дабы предотвратить самое худшее! - Он потрепал ее по мясистому загривку. - Разве я не прав, Бетти? - Если другие - свиньи, то это не значит, что и мы должны вести себя по-свински, - возразила Бетти несколько раздраженно. - Именно на такие рассуждения они и рассчитывают, - сказал Кан невозмутимо. |
