Пронзительный древний призыв о помощи остался без ответа.

    Мрак, душивший Никки, рассвирепел и хлестнул наотмашь свинцовой рукой. Тело девочки было пристёгнуто к креслу, но голова жестоко дёрнулась, шея хрустнула - и сознание с облегчением покинуло маленький и перепуганный до смерти мозг.

    Следующее воспоминание было таким: Никки лежит на металлическом столе, без одежды, и её глаза слепит яркая лампа. Сверху нависает страшная пучеглазая морда и машет клешней с мокро-красным скальпелем. Закричать почему-то не получается.

    Первые недели после катастрофы прерывистым стробоскопом запечатлелись в памяти:

    ...ледяной окровавленный стол под обжигающей синей лампой...

    ...клешни куда-то несут Никки, её руки и ноги болтаются, будто тряпичные...

    ...она лежит на кровати, в нос тянутся противные пластиковые трубки...

    ...ночь, шея горит невыносимым огнём, но мамы рядом нет, а ведь раньше она всегда приходила, когда маленькой Николетте было больно.

    Боль была не прерывистой, а постоянной.

    Одна сцена помнится лучше всех - слишком часто она повторялась: твёрдые клешни корабельного робота цепляют Никки под мышки и пытаются поставить на пушистый коврик, постеленный на полу.

    Но ноги не держат девочку и легко подгибаются. Десятки, сотни попыток нечеловеческого упорства - тело пытается опереться на белые вялые палочки, но они безвольно складываются, нечувствительно сминаются под напором пола. Даже смешно было вначале.

    Помог верный друг - Робби. Никки смогла двигаться лишь после того, как кибер подключился к её повреждённому позвоночнику и стал передавать сигналы мозга к рукам и ногам - иначе они отказывались слушаться, сволочи. С Робби и дышать стало легче.

    Он бесконечно терпеливо отвечал на бесчисленный вопрос: «Когда придут мама с папой?» и учил её ходить, как беспомощного младенца, и подбадривал, как взрослого человека. Ноги не слушались, шея горела, мамы не было - одиночество девочке совсем-совсем не нравилось. Но ни плач, ни истерики не помогали - жить приходилось не так, как хотелось, а так, как получалось.

    Наконец, девочка научилась доносить еду до рта и ковылять на собственных ногах.

    Первым делом она добралась до рубки.

    Плакала и барабанила в дверь, пока не иссякли слабые силы и слёзы.

    И потом она часто приходила к люку командирского отсека и стучала в него, но всё тише, всё безнадёжней. Родители не выходили из-за тяжёлой металлической плиты, такой искорёженной и выгнутой, что девочка бесповоротно поняла: мама и папа больше никогда не смогут покинуть капитанский мостик своего корабля.

    Робби объяснял много раз:

    - Из-за отказа электроники фрегат не закончил орбитальный манёвр и разбился.

    Непрочная, полустеклянная рубка была раздавлена острой скалой, но остальной корпус корабля почти не пострадал, зарывшись в пыльный грунт небольшого тёмно-серого астероида.

    На штурманских картах он значился под номером 4654. Пятикилометровая планетка владела двумя лунами, и они быстро бегали по звёздному небу, развлекая Никки как могли - то качаясь лодочками, то играя в круглый мяч.

    Этот космический пейзаж окружил Никкино детство. А Робби стал единственным собеседником и наставником девочки.

    Множество трудных приключений прожила Никки на астероиде, постепенно превратившись в длинноногого подростка, поневоле знающего и умеющего гораздо больше сверстников.