Машина медленно тронулась. Петр Петрович обернулся. Мальчик все еще стоял на том же самом месте, где он оставил его, смотрел вслед машине.

И снова, как и раньше, неведомо откуда взявшаяся мысль больно уколола старика: не в последний ли раз видит он мальчика?

Машина мчалась по шоссе. Хесслер посмотрел на Петра Петровича:

— Надеюсь, проскочим…

Тот ответил:

— Я тоже так думаю…

Между тем часа за два до описываемых событий, когда еще ночь стояла на дворе, Катя и Соня сидели в Катиной комнате и тихо переговаривались друг с другом.

Обеим не спалось.

И чтобы хоть в какой-то степени успокоить себя, они предпочли поговорить по душам друг с другом, пока не наступило время идти на работу.

Они вспоминали о том, как жили до войны. Довоенная жизнь казалась каждой теперь недосягаемым раем. Словно бы вдруг, в один миг забылось все то, что было трудным, омрачавшим быт, печальным, и осталось одно лишь светлое, праздничное…

Катя вспоминала о том, как они по воскресеньям все трое — она, муж и сын — ездили в Петергоф, Петродворец, Царское Село…

Соня слушала Катю с восторгом, который даже не пыталась скрыть.

Прозрачные глаза ее потемнели.

— Если бы хоть один денек пожить в большом городе, — мечтательно произнесла она, — хоть одним глазком увидеть Ленинград!.. Возьмешь меня с собой в Ленинград, когда все это кончится?

— Возьму, — горячо ответила Катя. — Только скорее бы все это кончилось!

Соня зашептала ей в самое ухо:

— Вчера я нашла возле ресторана листовку; маленькая такая, на ней чернила лиловые…

— Что там написно? Помнишь?

— Еще бы!.. Красная Армия близко, Красная Армия скоро освободит всех советских людей!.. Здорово?

— Конечно. И это все?

— Нет, там еще было… — Соня наморщила лоб, вспоминая. — Там было еще написано о том, чтобы мы, советские, продолжали истреблять фашистов, мстить за нашу кровь, за все наше горе…

Соня оборвала себя.

В комнату вбежал Митя.

— Убит военный комендант, — одним духом выпалил он.

Катя всплеснула руками.

— Убит? Что-то теперь со всеми нами будет?!

Соня победоносно взглянула на нее:

— Видишь? Они не спят! — Слово «они» она выразительно подчеркнула. — Стало быть, эта самая листовка неспроста!

— Наверно… — согласилась Катя. Пристально посмотрела на сына: — Куда ты бегал? Кто к тебе приходил?

— Никто.

— Неправда, я же слышала, ты открыл дверь, выбежал куда-то…

— А-а, — протянул Митя, — это Роберт приходил.

— Роберт? Зачем?

— Как зачем? Сказал, что его хозяин убит.

— Почему же он не зашел сюда?

Митя пожал плечами.

— А это ты его сама спроси. Он очень торопился, наверно…

Соня взглянула на часы-ходики:

— Катюша, поторапливайся, пора…

— Пожалуй, — согласилась Катя.

Соня вышла к себе, собраться. Катя осталась вдвоем с сыном.

— Нам надо уходить, — торопливо зашептал Митя. — Сейчас я говорил с Петром Петровичем…

— Куда уходить? — взволнованно спросила Катя.

— В лес.

— Он так и сказал?

— Да, так и сказал. С ним был почему-то немецкий офицер, и они куда-то ехали…

Катя хотела было что-то сказать, но в это время Соня вошла в комнату.