Максим Далин. Терапия
Пищит коммуникатор — и через секунду я слышу в наушнике голос Клодии: — Пришёл Фред, босс. Очень хочет с вами поговорить. Фред — один из наших немногих спонсоров. Приятно видеть. — Привет ему, — говорю я. — Предложи ему кофейку, я сейчас буду. — Пожалуйста, поторопитесь, босс, — говорит Клодия. — Он печален, подавлен, давление понижено, похмелье. Мне не приходилось видеть его в таком состоянии. Однако. Мне тоже. Фред — весьма преуспевающий бизнесмен. У него великолепная сеть универсальных магазинов, славных милыми пустяками для удобства покупателей — вроде индикаторов спелости на фруктах, калькуляторов, встроенных прямо в тележку для покупок, и удобных, освещённых и отапливаемых боксов для собак, которым приходится ожидать хозяев у входа в магазин. За это его универсамы любят — и его самого любят, он молод, не старше тридцати, обаятелен и улыбчив. С ним случилось что-то скверное. — В таком случае ему просто необходим кофе, — говорю я и закрываю трёхмерный чертёж коленного сустава, очень хорошее колено. — Сейчас я приду, бегу. От Галатей невольно учишься бегать — они бегают всюду, где можно. Бег по ряду причин экономичнее для них, чем медленная размеренная походка. Мы им подражаем не меньше, чем они нам — и вся команда «Пигмалион-М» бегает, как олимпийская сборная по лёгкой атлетике. Через четыре минуты я уже в кабинете, где обычно принимаю старых друзей. Фред сидит в кресле и держит чашку кофе, как чашу с цикутой. Одет в отличный костюм с белоснежной рубашкой, но на его физиономии, помятой и бледной, под покрасневшими, как от бессонницы или слёз, глазами — чёрные пятна. Наверное, похмелье — но выглядит, как тяжёлая болезнь. Клодия, выходя, переглядывается со мной. Слышу в коммутаторе её голос: — Ему нужна ваша помощь, босс. Но и сам вижу. — Господь мой Азимов, — выдыхаю я потрясённо. — Фред, что с тобой? Случилась беда? — Робби, — говорит Фред глухо, — я оплатил вам аренду земли на год и кинул на ваш счёт денег на покупку этих самых… редкоземельных… как ты говорил, они называются? — Спасибо, дружище, — говорю я. — Но если тебя это так подкосило, может, не стоило вкладывать столько денег? — Не это, — Фред мотает головой. — Просто я должен сделать для тебя как можно больше хорошего. Я на тебя надеюсь, как на родную мать, Робби. Если ты мне не поможешь, я… я не знаю, что. Вернее, знаю. Помру я очень плохой смертью. И вопрос только в том, посторонние меня укокошат или сам я наберусь храбрости. Попробую сам. Но — слабак я, Робби. — Что за ужас с тобой творится? — спрашиваю я. Всё больше дёргаюсь. — Ты не вздумай что-нибудь предпринимать раньше, чем мы придумаем средство… Фред поднимает на меня взгляд, влажный и безнадёжный, как у замученного пса: — Средство я уже давно придумал, — говорит он с трудом. — Затык в том, согласишься ты помочь или нет. Я очень опасаюсь, что не согласишься. Более того: прямо отсюда и позвонишь в полицию. И уведут меня в наручниках прямо из твоего кабинета — и правильно сделают, потому что с их точки зрения тварь я опасная. — Послушай, — говорю я, — не пугай и не накручивай. Я не священник и не психоаналитик, я обычный инженер, поэтому выкладывай без страшных прелюдий. Коротко и ясно: в чём проблема? Фред вдыхает и выпаливает: — Я — педофил! Скажи он, что задумал теракт — я бы меньше удивился. |
