Предположим, я встретил вас на вечеринке или профессиональном симпозиуме – и пытаюсь познакомиться. Вы говорите: «Я читал вашу книгу, и она показалась мне чересчур рациональной и логичной». Я могу ответить так: «Вы совершенно правы. Жизнь не всегда настолько проста. А что вы об этом думаете? Интересно узнать ваше мнение».

И как вы себя почувствуете? Подозреваю, от моего обезоруживающего ответа вам станет спокойнее, вы почувствуете, что вас принимают, увидите во мне открытого человека, готового выслушать ваши идеи. Это может стать основой хорошей беседы или даже началом дружбы. И наоборот – если я начну защищаться и спорить с вами, я, скорее всего, вас оттолкну, и вы решите, что я первосортный козел.

Техника обезоруживания может дать обратный эффект, если ваша реплика будет звучать саркастично или неискренне. Но если захотеть, всегда можно найти долю правды в том, что говорят другие, даже если их идеи кажутся вам абсурдными. Предположим, кто-то говорит: «Республиканцы (или демократы) – сборище придурков!» Можно ответить так: «Конечно, в партии республиканцев есть придурки. А кто именно вас раздражает?» Обратите внимание: вы нашли частицу правды в точке зрения человека, не сказав ничего глупого или некорректного, дали собеседнику возможность выпустить пар и избежали утомительного спора.

Это не значит, что вы никогда не должны высказывать другую или даже противоположную точку зрения. Многим людям это нравится, и хороший спор тоже может приносить удовольствие. Главное – не проецировать на людей враждебность и не становиться слишком категоричным. Дайте понять, что вы не согласны, не пытаясь унизить человека, не защищаясь и не задираясь. Если вы видите в общении соревнование или битву двух эго, вы постоянно будете сталкиваться с неприятностями, а если находите в нем возможность поделиться мыслями с тем, кто вам нравится и кого вы уважаете, – почти наверняка добьетесь успеха.

3. Самораскрытие. Еще студентом я решил записывать все мои мысли и чувства. Я не собирался никому показывать мои записи: они были абсолютно личными. Некоторые из них касались болезненных детских воспоминаний – моментов, когда меня критиковали, когда я плакал от обиды, смущался, мучился одиночеством и неуверенностью в себе. Я записывал фрагменты своих снов и фантазий (например, о девочке постарше, которая жила в доме напротив, когда мне было восемь). Я записывал воспоминания о постыдных желаниях и чувствах – например, злости и ненависти, – рассуждал о хобби, о магазинах фокусов и Денверском музее естественной истории, куда начал ходить со временем. Записывал я и обрывочные впечатления об однокурсниках и их родителях.

Однажды случилось ужасное. Я вернулся в общежитие после ужина – и вдруг понял, что забыл свой дневник в гардеробе университетской столовой. В панике я помчался туда – и в ужасе обнаружил, что дневник исчез. Испарился! Мне было стыдно. Кто же его забрал? Я боялся, что кто-то его прочитает и узнает про меня всю правду. В отчаянии я искал его повсюду – и не находил. Прошло несколько дней и недель, и я сдался, решив, что никогда не отыщу пропажу.

Примерно через месяц я снова оказался в том же гардеробе, повесив куртку, потянулся к стеллажу, чтобы положить туда книги, – и увидел свой потрепанный дневник там же, где забыл! Я схватил его, быстро пролистал страницы, сгорая от унижения и страха, – и увидел запись чужим почерком: «Благослови тебя Бог, так сказать. Я прочитал твой дневник, он лежал здесь, в гардеробе. Я очень похож на тебя, дневник не веду. Как хорошо, что я не один такой! Надеюсь, у тебя все получится». Я был поражен. На глаза навернулись слезы.