Угрозу он представляет лишь в большом объеме. Это как с муравьями и пчелами – страшно, только когда их множество. Но пробравшись в твое тело, он там обосновывается, тихонько множится, начиная использовать тебя как фабрику, отнимает твои ресурсы и штампует собственные копии, организовывает себе базу, населяет твою кровь, превращая тебя в нечто из научной фантастики, и вот ты ходишь туда-сюда, как ни в чем не бывало, пока в один прекрасный день в кабинете у зубного твоя жизнь не разбивается вдребезги.
В наше время этот диагноз уже не означает, что ты обязательно умрешь. Болезнь научились контролировать при помощи коктейля противовирусных, но перспектива все равно ужасная. Лекарства эти стоят целое состояние, приходится мириться с побочными эффектами, ты сам оказываешься рабом здравоохранения, уж не говоря про то, что вся твоя половая жизнь, считай, заканчивается. Его половая жизнь. Что скажет Наташа, если Тодд начнет пользоваться презервативами, особенно сейчас, когда она уже беременная? Как он ей объяснит, что иначе она рискует, и не только сама, но и ребенок? Даже если все окажется хорошо и они с ребенком не пострадают, есть вероятность, что она навсегда откажется с ним разговаривать. Ну и Джоди. Ей тоже придется сказать.
Тодд получит результаты анализов всего за несколько дней до свадьбы. Эти события последуют прямо друг за другом, и, честно говоря, он боится их одинаково. И то и другое вызывает ощущение, что он утратил контроль над происходящим. Тодд не понимает, кто сейчас управляет его жизнью, но, блин, точно не он сам. Он начинает казаться себе не более чем зрителем, стоящим за боковой линией, пока все остальные распоряжаются его судьбой.
Переезжая через мост над рекой, он задевает колесами решетку, и тихонько гудевший до этого двигатель начинает издавать пронзительное тремоло. Тодд останавливается на светофоре на перекрестке с Уэкер-драйв, и рука тянется к промежности. Черт, он же хотел спросить об этом у врача. По ощущениям как сыпь, но ничего не видно: ни пятен, ни бугорков, ни покраснения, ни бледности. Это взялось неизвестно откуда, но кажется, что у него под крайней плотью бегает целая армия сороконожек и щекочет его лапками. И чем больше он чешет, тем сильнее зуд, но остановиться невозможно. Когда Тодд едет через перекресток, держа руль одной рукой, его вдруг начинает мотать из стороны в сторону. Машина петляет, пешеходы смотрят на него, кто-то улыбается. Нетрудно догадаться, о чем они подумали.
Они бы с Наташей были идеальной парой, если бы она перестала на него давить, прекратила пытаться им руководить. Например, беременность, а теперь эта свадьба. Она ежедневно приглашает кого-то еще или добавляет что-нибудь в меню или к украшениям стола. Зачем ей спаржа, если уже заказано ассорти из овощей? Она и так истратила целое состояние на цветы, зачем ей теперь ледяная скульптура? Вчера она добавила двух подружек невесты, их уже восемь, и кто знает, остановится ли она на этом. Каждой из них покупать платье, корсаж и туфли. Помимо этого Тодд должен будет оплатить их парикмахера и визажиста. Надо было с самого начала брать все в свои руки, обозначить какие-то правила, границы.
К насилию Тодд не склонен. Он не такой, как отец, и никогда таким не станет. За долгие годы совместной жизни с Джоди он почти не поднимал голос. Но Наташе не мешало бы понять, что нельзя им помыкать, что он не будет плясать под бабскую дудку, ни под ее, ни под чью-либо еще. Наташа любит командовать, но она еще маленькая, мало в чем разбирается. Вот зачем она побежала к папочке, как будто у них с Дином отношения еще недостаточно испорчены? По правде говоря, он ее едва тронул. Дал легонько в ухо, какое это насилие, и упала она не из-за этого. Просто утратила равновесие, лишь потому, что не ожидала такого. Вообще-то, это она на него набросилась и удивилась, получив в ответ. Вот вам и женщины. Тем не менее, Наташа сначала пришла в себя, вышла из комнаты, и только тогда споткнулась и упала. |