Король попытался остановить наступающий мрак выступлениями и речами. Он обещал невозможные вещи, в которые верил сам…

Но не мог разбить восставших. Они были слишком многочисленны, и их ряды пополнялись день ото дня. Безусловно, злосчастье преследовало войска, посланные против восставших: наводнения, сгнившая еда, болезни. И с каждой победой мятежников число их сторонников росло.

Темный шепоток распространялся по Ильказару: с приходом варваров город погибнет. Люди уезжали – пока король не объявил эмиграцию государственным преступлением. Дурак. Ему следовало бежать самому.

В этот год не было урожая. Ржа, черви, жуки и саранча пожрали все. Единственной доступной пищей было то, что осталось в запасах, и немногочисленные поступления дани и налогов.

Несмотря на страх перед чародеями Ильказара, восставшие короли и варвары объединились против империи.

Говорит поэт:

Перед Ильказаром стояли армии, хорошо снабженные всем необходимым после уничтожения имперских легионов. Они выставляли напоказ жирные отары. Внутри городских стен в это время подобранных дохлых крыс продавали по серебряному шекелю за штуку. Живая крыса стоила вдвое дороже. Люди боялись дохлых крыс, они несли чуму. Собаки и кошки исчезли вслед за лошадьми королевской кавалерии и животными из королевского зоопарка. В воздухе сгущались слухи. Исчезали дети. Мужчины в хорошей физической форме боялись, что их обвинят в людоедстве. Иногда свалившихся от болезней людей находили растерзанными. Может, крысы. Может, и не крысы.

Осада продолжалась. Однажды из лагеря осаждающих прибыл всадник, мрачный юноша, испуганный городом и чародеями внутри него – чародеев держало в страхе искусство одного-единственного человека, обученного таинственными тервола и принцем-тауматургом Шинсана. Он доставил свиток. Кое-кто заметил, что послание прибыло в тот же день, что и предыдущие. Оно содержало все приказы Вартлоккура с одним существенным добавлением: списком людей, которые должны быть выпущены из города и перед кем должен преклониться сам король.

Вилис уже был более сговорчив. Через пять дней на городских стенах стало заметно оживление. Короли и генералы восставших – одетые в черное, на черных конях, с развевающимися черными знаменами – приблизились к городу и остановились на расстоянии полета стрелы.

Когда солнце достигло зенита, семь групп из семи высоких шестов каждая поднялись над городской стеной. К каждому был привязан политый горючей смесью один из главных чародеев. Сам король нес факелы, чтобы разжечь пламя. Наступила полная тишина. Ни тучки не было на небе. Казалось, все на земле застыло в напряженном ожидании. Затем в сторону наблюдавших потянулся дымок. Вонь горящей плоти заставила лошадей отпрянуть.

Молчащий не выказал никаких чувств. Его победа еще не была полной.

После того как огни погасли, ворота распахнулись, и истощенные жалкие люди вышли наружу. На виду у всех король пал на колени и целовал им пыльные ноги, когда они проходили мимо. Их выжило мало, тех, кто однажды помог или проявил доброту к несчастному сироте. Одним из них был человек в оборванной черной одежде палача, другим – пожилой сержант. Там были священники, горсточка мелких чародеев, несколько поблекших и иссохших проституток, которые когда-то уделили мальчику хоть немного внимания.

Ворота закрылись. Вартлоккур ждал. Солнце сдвинулось на запад. Он послал всадника.

– Третий приказ! – потребовал всадник.

– Я отдал все, что мог, – ответил король Вилис. – Мое могущество и сама империя обратились в прах. Это чересчур жестоко! – Он схватил лук, выстрелил в посланца, но промахнулся.