И все же узнать его было можно. Это был Вартлоккур, каким он появился перед стенами Ильказара, смуглый, с темными волосами, худой, с соколиным профилем – и при этом красивый молодой, человек. С улыбкой победителя он сделал Марии предложение.

Она упала в обморок.

В соответствии с желанием чародея вечером того же дня Старец как повелитель Клыкодреда обвенчал их. Мария участвовала в церемонии почти бессознательно, не способная полностью постичь внезапно обрушившееся на нее огромное счастье. Вартлоккур, однако, относился к этому довольно цинично. Рассуждая теоретически, ему требовалась тренировка в том, как иметь дело с женщинами. Мария должна была обеспечить практику.

Тем не менее с этого дня он относился к жене безупречно. Мария, не будучи особо одаренной, почитала себя счастливицей. Хотя временами он невольно печалил ее.

Несмотря на то что душу Вартлоккура окутывал мрак, он со временем действительно привязался к Марии (как человек к верной домашней зверушке), хотя это чувство не могло соперничать с тем, что испытывал к женщине, ждущей ниже по реке времени. Долгое время он не позволял Марии иметь детей и разрешил только тогда, когда увидел, что это терзает ее до глубины души. Она принесла ему одного ребенка, сына.

Они вместе старели, хотя было ясно, что жизнь Марии окончится. Но еще при жизни ей предстояло стать свидетельницей первых ходов Великой Игры, начатой в день ее замужества.

Прошло семь лет после свадьбы. В начале восьмого года родился ребенок – смуглый и пухленький, как его мать, такой же спокойный, но, судя по блеску глаз, – благословленный (или проклятый) умом своего отца.

В один из зимних дней, когда ветер выл вокруг замка и отовсюду валил снег, а лед во дворе Клыкодреда стал в фут толщиной, Вартлоккур, Старев и Мария заняли места перед зеркалом в холодной комнате на верху Башни ветров. Ветер все время усиливался и стенал как бесприютные души. Неприятный день для рождения. Другого рождения, слишком важного для Вартлоккура.

Зеркало позволило заглянуть в очень далекую комнату, находящуюся глубоко внутри другой обдуваемой ветрами башни. Внутри Вороньего Грая, холодного и мощного, как Клыкодред, грубого, как выветренный череп, в доме Королей Бурь, должен был появиться новый член семьи. Девочка.

Мария не все понимала. Ни один из мужчин не удосужился что-либо объяснить. Она чувствовала беспокойство, что ее муж так заинтересован этим событием. Почему? – удивлялась она.

В центре зеркала появилась прикованная к постели женщина.

– Ей не стоило бы обзаводиться детьми, заметил Старец. – Слишком слаба. К тому же ее седьмой, не так ли?

– Да, – сказала Мария. – Она очень страдает.

Вартлоккур дрогнул. Он почувствовал обвинение в словах жены, словно она спрашивала: почему она сама не испытывает эту боль более часто. Она хотела еще детей. Но это обвинение существовало только в его воображении. У Марии не было никаких задних мыслей.

– Схватки уже наступают, – сказал Старец.

– Вовремя, – добавила Мария, сочувствуя.

Муж этой женщины и повивальная бабка двигались к ее кровати. Слуги суетились, принося тряпки, воду и благовония, чтобы облегчить боли. В глубине комнаты мужчина с соколом на плече скармливал дрова гигантскому очагу, безуспешно пытаясь поддержать тепло в комнате.

Женщина из последних сил произвела ребенка – девочку, как и обещали видения. Девочка была уродливой, сморщенной, красной и ничем не примечательной. Но Вартлоккур и Старец помнили другое изображение, когда они видели ее в зеркале взрослой.