С отчаянными воплями трубач повис над тысячей футов пустоты. Он скулил, он молил о пощаде. Они хохотали. Ветер относил его прочь от стены. Злобно усмехаясь, Вартлоккур подтянул трубача, пока тот не схватился отчаянно за парапет, а потом полностью освободил его. Трубач полетел вниз с вымученным воплем, в ожидании смерти, – и был остановлен в дюжине футов над ледяными зазубренными скалами.

Ветер пробрался сквозь крохотные отверстия в одежде Вартлоккура. Холод принес отрезвление. Чародей осознал, где он находится и что творит. Стыд нахлынул мощной волной, сметая безумие. Он затащил трубача, приготовившись защищать его… И увидел, что в этом нет нужды – холод успел оказать свое действие на всех. Большинство гостей уже ушли, чтобы он мог остаться наедине со своим позором.

Вартлоккур и Старец принесли бурные извинения, предлагая возместить убытки.

Трубач не обратил на них внимания. Он молча пошел прочь, тая свои гнев и страх. Его удаляющаяся спина – последнее, что они увидели.

Обезумевшая от горя Мария выдернула Вартлоккура из гнетущего сна. Страдая от похмелья, он требовательно спросил:

– Что?

– Он исчез!

– М-м? – Он сел, потер виски, но это не принесло облегчения. – Кто?

– Ребенок! Твой сын! – Не понимая, он смотрел, как слезы преображают ее темное лицо. Его сын?

– Ты собираешься хоть что-нибудь сделать? – потребовала она.

Его голова начала проясняться, мозги заработали. Интуитивно он спросил:

– Где трубач?

Через пятнадцать минут они знали. Дурачок исчез тоже, а вместе с ним мул, одеяла и запас еды.

– Какая жестокая месть! – закричал Вартлоккур. Он и Старец вместе проводили дни в Башне Ветров, выслеживая беглеца, но в конце концов были вынуждены признать свое поражение. Казалось, что мужчина и ребенок исчезли с лица земли.

– Судьбы использовали нас зло и жестоко, – сказал Старец.

Безусловно. Они взяли заложника, чтобы обеспечить участие Вартлоккура в Большой Игре.

Мария какое-то время была безутешна, но со временем смирилась со своей участью. Женщины ее мира часто были вынуждены смиряться с потерей детей.

Осень, 996 год от основания Империи Ильказара

ОГОНЬ КОТОРЫЙ ЖЖЕТ

Было в ней нечто странное, леденящее, непостижимое, что заставляло Салтимбанко испытывать в ее присутствии сильное чувство никчемности. Он продвигался, насколько она позволяла, но продвижение это казалось направленным не к реальной, а к какой-то другой, воображаемой женщине. Их разделял эмоциональный барьер, который невозможно было разрушить, пока существовали ее страхи. О, вдруг обнаружилось, что секс менее важен, чем он считал прежде, – все упиралось в ее беспричинный, страх, который порождал неестественное напряжение, пожирающее всякую надежду. Редко его забрасывало в такой безграничный и безнадежный океан – так же далеко, как считала себя затерянной она.

Пока он сидел и размышлял об этой связи, рассматривая огонь сквозь полузакрытые веки, в дверь постучали. Салтимбанко поднялся и открыл Элане.

– Женщина в Глубоких Темницах.

– Я знаю. Послушай, Хаакен вышел из комы. Они собираются поговорить с ним. Хочешь спуститься?

– Может, попозже. Хотя мне нужен отчет. Кроме того, мне нужно поговорить со странной женщиной. – Он мгновение помолчал, а затей спросил: – Что за проблема с ней? Я не могу пробить ее душевные стены, они толще укреплений Вороньего Грая.

– Она боится…

– Не делаю никаких заявок. Тело женщины – ее собственность. Проживу без этого. Полная отчужденность и холодность, вот что вызывает печаль.

– Это у нее не единственный страх.