|
Куда бы она ни повернулась, она видела благоприятнейшие возможности получить то, чего так жаждала душа, но все же при любом выборе существовала возможность ужасной боли для других. – И самую жестокую боль я принесу ему. Если он это откроет, это будет так, словно я вонзаю в него раскаленные ножи. Но если я этого не сделаю, он не проживет даже столько, чтобы узнать, как сильно он мог быть ранен. Это ужасно жестоко: ранить, чтобы дать жизнь, и предавать, чтобы спасти.
– Тогда думай о себе как о целителе, – сказал Старец. – Пусти кровь. Его предложение не помогало. Боль и печаль Непанты стали глубокими словно океан. Сможет ли Насмешник хоть когда-нибудь поверить, что она предавала его из любви к нему? Он возненавидит ее … Но чтобы ненавидеть, он будет жить. Проклятие! Жестокая игра, в которой она была пешкой. Чего она так боялась, воздавая справедливость своему мужу: теперь она должна охотно следовать за Вартлоккуром, чтобы ее Сила могла присоединиться и поддержать его в предстоящей борьбе. Если она откажется… Клыкодред затрясся. – Проклятые дураки! – бросил Старец. – Они просто не хотят угомониться. Дай мне. – Он ступил внутрь матрицы Силы, которая вновь засияла многоцветней красок. Щипцами и стрелой он свирепо уничтожал орду дьяволов, взъярившихся вокруг башни. Вартлоккур отвел Непанту в сторону (она задрожала при его прикосновении, потому что долгое время не позволяла этого) и заколдовал ее так, чтобы она могла быть возвращена в свой теперешний возраст. Это заняло некоторое время. После этого чародей рухнул в кресло. Старец находился в несколько лучшей форме и приготовил напиток «непанта». Все трое подкрепились. Ожив, Вартлоккур спросил: – Непанта, ты встретишься со мной здесь через час? – Она поняла, что этот уклончивый подход означал просьбу подготовиться к тому, должно быть сделано. Дрожа, она кивнула. Вартлоккур сказал Старцу: – Если я тебе понадоблюсь, я гуляю по стене. Он взял Непанту за руку и повел ее к ступеням башни. Позади них Старец начал подготавливать комнату для ее стыда и срама. Она не оглянулась.
В своем прошлом. Он мчался назад в Ильказар, к своим немногим теплым воспоминаниям – о женщине, которая умерла у столба. Она была прекрасной женщиной, такой любящей, какой может быть только мать… Каждое бережно сохраняемое воспоминание заботливо вело к неясно вырисовывающемуся образу. Гнев, чувство обиды и холодная решимость, которые молчаливо и прилежно вели его все эти годы, проведенные с Роялом, все они вернулись. Роял был еще одним хорошим человеком. Он и старушка: пыль и прах, тлен и зола. Он надеялся, что они достигли своих крестьянских богов. Оба заслужили больше, чем могла им предложить жестокая жизнь на этом свете. Нет справедливости для живых. Он нервно закрутился на горячем ветру, наконец распознав Быливетер Королей Бурь. Ветер стал жарким, чтобы растопить снег? Его мысли обратились к колдовству и темным восточным школам, где он изучал искусства, исковеркавшие его душу. Школы зла, выгребные ямы и язвы знаний хаоса, управляемые железной рукой владык ужаса. В мыслях возникло хитрое лицо Йо Хси, чтобы тут же немедленно исчезнуть и заметиться лицом его брата-близнеца Ну Ли Хси. Принцы-тауматурги Шинсана. Они были повелителями зла и почитались как боги в своих наследственных владениях в Шинсане, надежно защищенные в сердце Империи Ужаса. Империя Ужаса, Шинсан. Она была такой же злобной, как ее репутация. Терволы были эмиссарами Тьмы… Вартлоккура передернуло от воспоминаний, даже таких слабых. Но он не мог забыть их полностью, несмотря на то что утратил память о том, что там с ним было. Старец спрашивал, какую цену он заплатил за свое обучение. Как он ни пытался, ничего не приходило ему на ум. Это пугало. Он понимал, что цена была страшной. В одном он был абсолютно уверен. |
