– Нет. – Кьюлек открыл глаза и привстал. – Я попробую идти сам. Только поставьте меня на ноги.

Способность последних часов – впадать в бессознательное состояние и выходить из него – почему‑то беспокоила Бишопа больше, чем если бы слепец оставался вовсе без сознания. Когда Кьюлека подняли, он громко застонал и схватился за живот. Тело, казалось, его совсем потеряло способность гнуться.

– Все будет хорошо, – тем не менее заверил он Джессику. Его дрожащая рука легла на плечо Бишопа. – Вы только слегка меня поддерживайте, – попросил он.

Бишоп помог слепцу обхватить себя за шею, и они завернули на следующий марш. Начав восхождение, Бишоп заметил, что старик на каждом шагу все больше морщится от боли.

– Уже недалеко, Джейкоб. Мы почти у цели.

Кьюлек не нашел в себе сил ответить. И вдруг, непонятно откуда, раздался голос:

– БРОСЬ ЕГО, БИШОП. ОН ТЕБЕ НИ К ЧЕМУ.

Услышав эти слова, все трое остолбенели. Голос был женский, знакомый, и Бишоп понял, что он принадлежит той, высокой, которую звали Лиллиан.

– Он умирает, разве ты не видишь? – Эти слова она не выкрикнула, а произнесла свистящим шепотом, но ее шипение эхом прокатилось по лестнице. – Стоит ли осложнять свою жизнь из‑за мертвеца? Брось его, иначе от нас не уйдешь. Ты нам не нужен, Бишоп, – нужен только он.

Бишоп вперился в черноту и понял, что Тьма уже здесь, что она проникла в ночной воздух, как невидимый глазу паразит. Он чувствовал ее холодное прикосновение, превращавшее капельки пота на лбу и щеках в крошечные ледяные шарики.

– Брось его. Брось его, – звучало у него в голове на разные голоса. – Он тебе ни к чему. Обуза. Мертвый груз. Ты погибнешь, если будешь его тащить и дальше.

Бишоп сильнее сжал поручень. Без Кьюлека он дойдет. Доберется до крыши. Там его не достанут. Он отобьется.

– Не слушайте, Крис. – Эдит резко направила фонарик ему в глаза. – Я слышу их голоса. Они хотят, чтобы я им помогала. Неужели вы не понимаете? Это же Тьма. Эти голоса хотят нас запутать. Мы не должны поддаваться, Крис.

– Я тоже их слышу, – сказала Джессика. – Они хотят, чтобы я вас застрелила, Крис. Они все время повторяют, что вы втянете моего отца в еще большую беду.

– БИШОП, ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО – ТЫ МОЖЕШЬ ПРИМКНУТЬ К НАМ! – снова прокричала высокая. – ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ ТАКИМ ЖЕ, КАК МЫ!

– Не светите мне в глаза, Эдит, – попросил Бишоп, отворачиваясь от лестничного колодца.

Обе женщины с облегчением вздохнули, и они возобновили свое изнурительное восхождение. Шаги внизу участились и стали громче. Приподняв раненого над ступеньками, Бишоп последним усилием воли увеличил скорость. Они добрались до площадки, завернули и начали подъем по следующему маршу. Топот все приближался; преследователи теперь бежали, подгоняя себя хриплыми звериными воплями и то и дело выскакивая из тьмы, как чудища из преисподней. Всего один этаж отделял их от той площадки, которую только что покинул Бишоп.

От страха Джессика почувствовала неимоверную слабость в ногах. То и дело прислоняясь спиной к стене, она медленно продолжала подниматься, направляя зажатый в вытянутых руках пистолет в сторону шумящей толпы, которая подступала все ближе и ближе. Из открытых дверей сверху повеяло холодом с улицы, послышались голоса, и света стало еще больше.

– Кто это там внизу? – грубо спросил чей‑то голос.

– Смотри, Харри, тут кто‑то есть! Несколько фонарей ярко осветили Джессику.

– Боже, у нее пистолет в руках!

Эдит, уже скрывшаяся за поворотом лестницы, быстро спустилась на несколько ступенек и направила свой фонарик в сторону, откуда доносились голоса.