— Древняя цивилизация, которую они имеют в виду… насколько я понимаю, это Атлантида, появившаяся в теориях Платона?

— Что вам известно?

— Про Атлантиду? Ничего. Эти события произошли до моего рождения. — Дэвид чувствовал, как растет его раздражение.

— Прошу вас, продолжайте читать, юноша, пожалуйста.

Самолет мчался к цели, содрогаясь всем корпусом, под громкий рев двигателей. Дэвид вернулся к документу.

«Начальный момент вхождения в опасную зону, сопровождавшийся усилением фонового излучения, заметил ученый Димитриев в 1997 году. Затем именно 21 декабря 2012 года, как и предупреждал нас календарь майя, возник неожиданный всплеск активности, и с тех пор плотность поля продолжает неуклонно увеличиваться, более того, все указывает, что этот процесс будет продолжаться, возможно, еще тысячу лет и приведет к неизвестным последствиям. На самом деле, Солнечная система направляется непосредственно в сторону центра облака. Очень скоро мы сможем увидеть ядро взорвавшейся звезды, и она затопит Землю радиацией».

Последний параграф полностью изменил отношение Дэвида к документу. Ему захотелось узнать больше, он перевернул страницу — и замер, глядя на заднюю обложку папки.

Миссис Денман взяла его руки в свои.

— Позвольте задать вам вот какой вопрос, Дэвид: вы помните Герберта Эктона и Бартоломео Лайта?

— Меня интересует этот документ, потому что, если последняя часть подтвердится…

— Она уже подтвердилась. Прошу вас, ответьте на мой вопрос.

— Кто ее подтвердил? Каким образом?

— Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.

— Разумеется, я знаю, кто такой мистер Эктон.

— Но больше ничего не помните? У вас не осталось никаких детских воспоминаний?

— О Герберте Эктоне? Миссис Денман, я родился в 1984 году. К тому времени он уже был мертв… сколько? Лет тридцать или даже больше.

— Чарльз Лайт, сын Бартоломео?

Дэвида ее вопросы заинтриговали.

— Нет, я его не помню. А должен?

Миссис Денман потянулась к нему через небольшое расстояние, их разделявшее, прикоснулась к его лицу и провела пальцами по щеке. Ее жест получился необычно интимным, и Дэвид смутился.

— Дэвид, вы никогда не бывали в доме Герберта Эктона?

— Никогда.

Она внимательно на него посмотрела.

— Никаких воспоминаний?

Он покачал головой, и на ее лице промелькнула грустная улыбка.

— Тридцать три семьи тем или иным образом были связаны с Гербертом Эктоном. Среди них и ваша.

— Моя семья?

— Ваш прадед продал Герберту Эктону землю, на которой тот построил свое имение. Это вас связывает.

— Довольно тонкая связь.

— Вы ничего не помните из своего детства?

— Я прекрасно помню свое детство. Меня вырастили в Бетесде. Мой отец был семейным врачом, причем очень хорошим, и я стараюсь стать таким же, как он.

— И вы не помните Чарльза Лайта? Ваш класс? А Кэролайн Лайт?

— Ни в малейшей степени.

— Вы с ней встретитесь, — улыбнувшись, сказала миссис Денман. — И тогда, уверена, к вам вернутся воспоминания. В любом случае, вас взяли на эту работу, потому что время уже наступило и вы прошли серьезную подготовку.

Дэвид попытался понять, что означает последнее и исключительно таинственное заявление миссис Денман. Во время их первого интервью у нее имелся список вопросов, очевидным образом составленный профессионалом, касательно его медицинской квалификации. По правде говоря, она могла получить необходимые сведения в отделе кадров больницы или даже в журнале.