«А теперь мы сыграем, — подумал он, выходя в коридор. — В партию с высокими ставками!» Голубой прекрасно знал, что за пределами гражданских апартаментов каждое его слово прослушивается, и каждое действие просматривается. Враждебные граждане верили, что он имеет отношение к исчезновению Нипи; так оно и было. Провокационные звонки понадобились для того, чтобы окончательно их в этом убедить. Они должны считать, что снаружи он собирается связаться с внучкой. Если удастся отвлечь их внимание на себя, они уберут большую часть следящих устройств от границ и не станут систематизировать её поиски. План столь очевидный, что выглядит даже глупо, но именно поэтому Голубой надеялся провести врага.

Он прогуливался по коридорам, делая вид, что разминает конечности — или убеждается в том, что наблюдение за ним отсутствует. Разумеется, за ним продолжали шпионить; от этого зависел исход его плана. Потеряв его из вида, они могут переключиться на составление схемы поисков Нипи, что дорого им обойдётся и нарушит обычную жизнь под куполами. Голубой предлагал им более лёгкий способ.

Удостоверившись в собственном «одиночестве», он приблизился к порталу для граждан и вызвал свой транспорт, напоминавший собой древний лифт и путешествующий по закрытым для рабов шахтам. Стены украшали голограммы с изображениями Фазы, так что ему казалось, будто он сидит в стеклянном ящике, который несётся по поверхности родного мира. Голубой любил Фазу, конечно же, и мечтал посетить её снова; однако Протон с его технологическими чудесами нравился ему больше. Пути магии были хорошо ему знакомы и в чём-то даже скучны, тогда как наука завораживала даже после проведённой здесь четверти века. Магия позволяла пользоваться каждыми чарами лишь один раз; наука ограничений не ставила. И Шина являлась порождением науки. Она до сих пор очаровывала его своими совершенными формами и поведением. Голубой любил её, несмотря на големную суть — она представляла собой все чудеса этого мира, собранные воедино. Прекрасная, разумная, чувственная, любящая. Всё это сотворила наука, и в этом была её прелесть. Шина любила Стайла и проиграла его Голубой Леди, но взамен обрела его зеркальное отражение. Обычная женщина вряд ли с такой готовностью приняла бы замену, но роботы этой части сознания лишены. Голубому досталось тело и природа Стайла; он был его двойником. Шину запрограммировали любить всё это, и даже зная о чужом сознании в его теле, она не придавала этому особого значения. Для неё Стайл просто взял себе другое имя.

Лифт затормозил, и Голубой вышел в переполненный коридор. Обнажённые рабы шли в обоих направлениях, не обращая внимания на внезапно возникшего среди них гражданина, но аккуратно его обходя. Так было принято на Протоне; от рабов требовалось игнорировать присутствие граждан, пока те не обращались к ним напрямую. Тогда раб обязан был подчиниться.

Он стоял у входа в лабораторию андроидов. Под каждым куполом-городом имелись свои лаборатории для роботов, андроидов и киборгов, где содержались устройства для их создания и ремонта. Также они исправно служили конкретным целям отдельных граждан. Шину разработали в лаборатории роботов — стандартную женщину с новой для того поколения программой для имитирования эмоций. Но, поскольку она принадлежала к узкому кругу наделённых искусственным интеллектом машин, симуляция была неотличима от подлинных чувств, испытываемых живыми существами. Стайл обсудил это с ней и признал, что её эмоциональная программа стоит на одном уровне с его человеческими ощущениями, поскольку они являлись результатом его природы и опыта. Возможно, с их беседы и начался его путь к принятию наделённых разумом машин и признанию их равными общепринятому социальному слою — людям.

Голубой развил эту концепцию, устроив экспериментальное сообщество, где всем давались равные права: людям, андроидам, разумным роботам, киборгам и инопланетянам.