Во все стороны от дракона летели наполненные горячим воздухом, липкие пузыри. Он сделал вдох — и снова подавился.

Дольше Нейса ждать не стала. Разведя крылышки, она вспорхнула с чёрного лба, отлетела чуть в сторону и сменила облик на подлинный.

— Что сие за зелень? — потребовала кобылица ответа на языке рога.

— Желатин, — откликнулся Флаш. — О нём мне поведала Нипи. На Протоне в нём борются или предаются любви, или же бросают в него проигравших.

— Желатин? — Она понятия не имела, что это означает; ни на языке единорогов, ни на людском.

— Подобие вязкой смолы, — по-жеребячьи звонко протрубил он. — Ужасно липкая и с пузырями, а когда высыхает, становится ещё хуже. Но растворяется в воде и легко смывается… хотя думается мне, дракону вряд ли придёт в голову плескаться.

И впрямь, купания дракон не замышлял. Почти врезавшись в дерево, он с трудом избежал столкновения и набрал высоту, всё ещё царапая когтями собственный нос. Пузыри желатина летели во все стороны, образуя ещё более гротескное зрелище, нежели туманная голова.

Нейса не слишком разбиралась в розыгрышах, но вынуждена была признать, что подобное с драконами проделывалось редко. Мальчик всё ещё не покинул безмятежный мир детства, и поступил он, соответственно, как ребёнок. Но эффекта достиг, а это главное.

Она решила возобновить путешествие. Флаш вернулся к своему человеческому обличью, и кобыла понесла его к Табуну.

По мере приближения к Голубой Обители тот вновь упал духом. Он воспрял лишь на время схватки с противником, запоздало сообразила Нейса, в другие моменты Флаш выглядел подавленным либо озабоченным. Причиной она полагала лишение свободы. Ему, вынесла она вердикт, и в самом деле нравилось среди оборотней, к тому же назад мальчика тянуло и Обещание его суке с тёмным мехом. Да и вообще грустно покидать столь преданных друзей. Однако и Нейсу со своими другими дедушкой и бабушкой он тоже любил, это очевидно. Почему же тогда Флаш так неохотно с ними воссоединялся?

Наверное, он чувствовал себя виноватым за четырёхлетнюю игру в прятки. Заговор являлся общим, но мальчик держал своё убежище в тайне даже от Стайла. Тем не менее, все знали, что ему и следовало так поступить. Любой контакт с дедушкой непременно привлёк бы к себе внимание других адептов и привёл бы к обнаружению Флаша. Значит, печалило его не это.

Они прибыли, и внук поприветствовал родных с непритворным энтузиазмом. Нейса, принявшая человеческий облик для того, чтобы войти в замок, подумала, что ошиблась; в конце концов, Флаш рад был вернуться домой, несмотря на его изменившееся положение.

В течение первого вечера всё протекало своим чередом. Мальчик рассказывал о полученном от оборотней жизненном опыте и своём приключении с драконом. Стайл громко смеялся, вспоминая свои похождения на Протоне; улыбалась и Леди. Затем они отлично поужинали, Флаш признался, что устал, и рано отправился в кровать, сопровождаемый Леди.

Только после этого Стайл омрачился.

— Он изменился, — заметил он.

— Верно. — Нейса никогда не любила пустой болтовни и словами выражала лишь самое необходимое.

— Но за четыре года сего следовало ожидать. Он вырос и многому научился — лишь затем, дабы пережить разлуку с теми, кого успел узнать и полюбить так же, как нас.

— Верно.

— Я проверил его на предмет наложения чар. Он не околдован. Кажется, адепты придерживаются правил.

Нейса кивнула. Она порадовалась, что и он заметил необычное состояние внука; значит, она себя не накручивала.