|
Однако в этот день мысли о работе, как оказалось, вытеснили у Вулфа интерес к еде, хотя я - убейте - не понимал, о каком деле он мог размышлять, если и дела- то никакого у нас тогда не было и в помине. Вулф расправился с остатками трех уток - вчера с нами обедал его друг Марко Вукчич, - с привычной ловкостью разрывая кости и вгрызаясь в сочную мякоть полированными белыми губами, однако вид у него при этом был довольно рассеянный. В связи с этим обед несколько удлинился, и было уже почти два часа, когда мы покончили с кофе и вперевалку вернулись в кабинет. То есть это Вулф шел вперевалку, а я так шагал очень даже бодро. В кабинете, вместо того чтобы заняться каталогами или какими-нибудь другими игрушками, Вулф откинулся в кресле и, сплетя пальцы поверх вместилища уток, закрыл глаза. В беспамятство он не впал - за тот час, что он так просидел, я несколько раз видел, как он втягивает и выпячивает губы, из чего заключил, что мой шеф над чем-то напряженно раздумывает. Неожиданно он заговорил: - Арчи, почему ты сказал, что та девушка хотела позаимствовать книгу? Выходит, мысли его были прикованы к черногорским барышням. Я махнул рукой: - Да это я так, поддразнить вас. - Нет. Ты сказал, она спрашивала, не читал ли я ту книгу. - Да, сэр. - И не изучаю ли ее. - Да, сэр. - И не читаешь ли ее ты. - Да, сэр. Он приоткрыл глаза. - Тебе не приходило в голову, что она старалась выяснить, не взбредет ли кому-то из нас заглянуть в ближайшее время в ту книгу? - Нет, сэр. У меня и так голова была забита. Я тогда сидел, а она стояла передо мной, и я больше думал о ее формах. - Это вообще не мысль, а рефлекс, и отвечает за него спинной мозг, а не головной. Ты говорил, что книга эта - "Объединенная Югославия" Хендерсона. - Да, сэр. - А где была эта книга, когда ты вернулся в кабинет? - На полке, на своем месте. Она сама ее туда поставила. Для черногор... - Пожалуйста, достань ее. Я пересек комнату и, сняв с полки книгу, протянул ее Вулфу. Тот заботливо протер переплет ладонью - он всегда так поступает, обращаясь с книгами - затем, не открывая, повернул книгу лицевой стороной к себе, крепко сжал и, подержав так некоторое время, резко отпустил. Открыв ее после этого где-то в середине, он вынул из нее сложенный лист бумаги, засунутый между страницами. Вулф развернул бумагу и принялся читать. Я сел и крепко закусил губу, от души желая, чтобы это помогло мне удержать слова, которые так и просились наружу. - Так и есть, - произнес Вулф. - Прочитать тебе, что здесь написано? - Сделайте одолжение, сэр. Вулф кивнул и начал нести такую тарабарщину, что у меня волосы встали дыбом. Зная, что он только того и ждет, чтобы я прервал его, прося о пощаде, я снова закусил губу. Когда он наконец остановился, я хмыкнул: - Все это прекрасно, но зря она мне так прямо и не сказала, до чего я умный и привлекательный, вместо того чтобы излагать это на бумаге и прятать между страницами книги. Особенно меня пленили последние слова о том, какой я... - И особенно не стоило писать такое по-сербскохорватски. |
