|
Собинов взял отданные в залог самолеты и содрал с них все, что можно. Все запчасти. От двигателей до стоек шасси. То, что осталось, он поставил к стеночке и сказал: «Забирайте». По моим прикидкам, только ремонт «Ила» обошелся бы нам в восемь миллионов долларов. Я обратился в суд и проиграл. В договоре указан борт номер такой то? Да. Борт номер такой то вам отдают? Да. Чего вы еще хотите? Формальный суд я проиграл, неформально мне обращаться… не хотелось. Знаете, тягаться с человеком, за которым стоит Стас, себе дороже. Так что Собинов полетал из нашего аэропорта полгодика даром, а на съэкономленные деньги купил себе, говорят, яхту.
– Кто такой Стас? – спросила Аня. – А вы еще не встречались? – Нет, – быстро произнесла она. – И не советую. Лучше езжайте в свою Англию и получите там очередную степень. Вы ведь, наверное, отличница? – Кто такой Стас? – спросила Аня. – Вам… угрожали? После арбитража? – Нет, – ответил Каменецкий, – мне не угрожали. Когда собираются стрелять, никогда не угрожают. У вашего отца убили двух партнеров, и, насколько я знаю, им никто перед этим не угрожал. Аня помолчала. – Бизнес моего отца купила компания SkyGate. Кто это такие? – Это один из его главных конкурентов. Фактический владелец аэропорта «Елизарово». Создана с нуля, раньше была грузовая компания, теперь вот – и пассажирская. – Большая? – С этой покупкой она станет второй по величине в России. После «Аэрофлота». Владельца компании зовут Василий Никитин. Ему тридцать четыре года, из них полтора он провел в федеральном розыске. – За что? – Почему бы вам не спросить это у самого Никитина? Могу подсказать телефон. Аня встала. – Подскажите адрес.
* * *
Аэропорт «Елизарово» находился с другой стороны Москвы и сверкал металлом и бетоном. После замызганного «Международного» он напоминал кусочек Heathrow, переведенный на русский язык. Аня стояла в приемной Василия Никитина. Сквозь огромное, во всю стену, окно, был виден Ту 204. Вокруг белоснежного самолета суетились механики в рыжем. Они были как муравьи вокруг куска сахара. Судя по бортовому номеру, это был ТУ 204, принадлежавший ее отцу. – Анна Семеновна? Мои соболезнования. Я Никитин. Аня обернулась. Василий Никитин был молод и выглядел еще моложе. У него были голубые легированные глаза и волосы цвета речного песка. Он был подтянут и деловит, как породистый скотч террьер, и со своим открытым лицом и жестким взглядом он мог бы хоть сейчас сниматься в рекламе любого западного банка, если бы не одежда. Вместо стандартной униформы западного менеджера, – белая рубашка, строгий костюм, – на нем был мягкий серый свитер и рыжая куртка в крапинках дождя. Хозяин бизнеса мог позволить себе одеваться не так, как его слуги. Никитин распахнул перед Аней дверь кабинета, и проворно вбежавшая за ними секретарша положила Никитину на стол несколько бумаг. Никитин проглядел их, вынул из кармана платиновую ручку, поставил подпись. – Уволить, – сказал Никитин, – никаких «по собственному желанию». Секретарша кивнула и ушла. Аня вопросительно подняла брови. – Топливо, – пояснил Никитин, – воруют. – Что – топливо? – Пилоты воруют топливо. Сливают излишки после заправки, разницу пилят с заправщиком. А потом орут: «Мне на второй круг нельзя, у меня топлива нет». Везде воруют. Кроме этого аэропорта. – А у вас почему не воруют? – Потому что я за это увольняю заправщиков. На месте. Никитин улыбнулся неожиданной мальчишеской улыбкой, нажал на громкую связь и спросил: – Чаю? Кофе? Выслушал ответ и распорядился: – Два кофе. |
