— Леона, Мастера празднеств.

   Ее глаза широко распахнулись:

   — Правда?

   — Кажется, он в порядке. Ты знала, что он все еще во дворце? — Он говорил, прикасаясь губами к ее коже, как раз перед тем, как его бархатистый теплый язык слизнул капельку подсахаренного малинового сока с ее соска, затем совершил набег на чувствительный бутон, требуя большего.

   — Как... как я могла? — ответила она сбивчивым шепотом.

   — Он был недалеко от нашей комнаты. Я думал, что ты могла ожидать визита.

   Она слегка покачала головой:

   — Я понятия не имела, что он рядом.

   Рэнд пододвинул еще одну ягоду к пику такого же розово-крас-ного цвета, который привлек его внимание.

   — Он хотел поговорить с тобой, чувствовал, что ты проявишь сочувствие. Казалось, он... не хотел признавать во мне твое доверенное лицо, но в конце концов я его уговорил.

   Ее голова начала проясняться, преимущественно из-за стальной нотки, которую она услышала под спокойным тембром голоса Рэнда. Игнорируя пульсацию между бедер, как только могла, она сказала:

   — Вы дрались?

   — Как ты могла подумать? Твой Леон говорил свободно, поскольку у него тоже были ко мне вопросы. Он хотел знать, видишь ли, могу ли я направить его к мадемуазель Жюльет.

   — Мадемуазель... но почему?

   Он посмотрел на нее, его взгляд был суров:

   — Я думал, ты знаешь. Он беспокоится о ее здоровье и благополучии — учитывая, что он ее любовник и отец ее ребенка.

   — Нет, — прошептала она, ее глаза были широко распахнуты, когда она встретилась с ним взглядом. Это было совершенно невозможно, она была уверенна.

   — Он дал слово.

   — Но это бы означало...

   — Что он был нечестен с тобой.

   — Совсем нет, — сказал она отвлеченно. Если Леон хотел, чтобы Рэнд поверил в эту историю, у него, должно быть, были причины.

   Она должна знать какие, прежде чем говорить большее. — Я говорила тебе, что между нами только дружба. Я думала о короле, как он будет себя чувствовать, если услышит о такой измене.

   — А что, если, — спросил он, размышляя вслух, — Генрих уже узнал об этом?

   Она села, оттолкнув Рэнда от себя так резко, что он был отброшен назад, чуть не свалившись с кровати, пока не выпрямился снова при помощи твердых как камень мышц живота.

   — Тогда он мог послать людей за мадемуазель Жюльет, в конце концов, — заметила она. — Он может держать ее взаперти, пока не будет уверен, чьего ребенка она родила.

   — Или он может не давать ей сделать заявление против королевского кошелька за ее бастарда.

   — Пока ты подозреваешься в его убийстве. Это бесчестно!

   Вместо ответа он снова оперся на локоть, потянулся и указательным пальцем провел по дорожке малинового сока с кусочками подсахаренных ягод, которая текла между ее грудями до ее пупка, затем вниз по ее животу в треугольник мягких, золотисторусых волос между ее стиснутых бедер. С тихим звуком неодобрения он сказал:

   — Только посмотри, что ты наделала.

   — Я ничего не делала!

   У нее перехватило дух, когда он провел пальцем между упавшими ягодами со скрупулезной тщательностью, затем поднял палец и облизал его. Он закрыл глаза, застонав от удовольствия.