Мы молчим. Окно открыто. Идет дождь, холодно. Наконец офицер говорит:

– Даже о вас нет никаких сведений в архивах города.

Я говорю:

– Естественно. Бабушка так меня и не зарегистрировала. И я никогда не ходил в школу. Но я знаю, что родился в столице.

– Архивы столицы были полностью разрушены в результате бомбардировки. За вами придут в четырнадцать часов.

Он добавляет это очень быстро.

Я прячу руки под стол, потому что они дрожат.

– В четырнадцать? Сегодня?

– К сожалению, да. Все так внезапно. Повторяю, вы можете вернуться, когда захотите. Вы можете переехать сюда окончательно. Так поступают многие эмигранты. Наша страна теперь часть свободного мира. Скоро вам не понадобится виза.

Я говорю ему:

– Для меня это будет слишком поздно. У меня болезнь сердца. Я вернулся, потому что хотел умереть здесь. А брата моего, может быть, и вообще никогда не было.

Офицер говорит:

– Да, так оно и есть. Если вы будете рассказывать истории о своем брате, все сочтут вас сумасшедшим.

– Вы тоже так думаете? Он качает головой:

– Нет, я просто думаю, что вы смешиваете реальность и литературу. Вашу литературу. И еще я думаю, что вам надо поехать в вашу страну, немного подумать и потом вернуться. Может быть, навсегда. Этого я желаю вам и себе.

– Из‑за партий в шахматы?

– Нет, не только.

Он встает, протягивает мне руку:

– Когда вы уйдете, меня здесь не будет. Я прощаюсь с вами сейчас. Возвращайтесь к себе в камеру.

Я возвращаюсь в камеру. Охранник говорит мне:

– Говорят, вы сегодня выходите.

– Да, вроде бы.

Я ложусь на койку, жду. В полдень приходит со своим супом хозяйка книжного магазина. Я говорю ей, что должен уехать. Она плачет. Она достает из сумки свитер и говорит:

– Я связала вам этот свитер. Наденьте его. Холодно.

Я надеваю свитер, говорю:

– Спасибо. Я вам еще должен плату за два месяца. Надеюсь, что посольство за них заплатит.

Она говорит:

– Да какая разница! Вы вернетесь, ведь правда?

– Я попытаюсь.

Она уходит в слезах. Ей пора открывать магазин.

Мы с охранником сидим у меня в камере. Он говорит:

– У меня не укладывается в голове, что завтра вас здесь не будет. Но вы наверняка вернетесь. А пока я стираю ваши долги.

Я говорю:

– Нет, не делайте этого. Ничего не стирайте. Я вам заплачу свой долг, как только приедут из посольства.

Он говорит:

– Нет, нет, это была просто шутка. И я часто жульничал.

– Ах вот почему вы все время выигрывали!

– Не сердитесь на меня, я не могу не жульничать.

Он шмыгает носом, сморкается:

– Знаете, если у меня родится сын, я назову его вашим именем.

Я говорю ему:

– Лучше назовите его именем моего брата – Лукас. Мне это будет еще приятней.

Он задумывается:

– Лукас? Да, красивое имя. Поговорю об этом с женой. Может, она будет не против. В любом случае, она возражать не станет. В доме командую я.

– Я в этом не сомневаюсь.

За мной в камеру приходит полицейский. Мы с охранником выходим во двор. Там стоит хорошо одетый человек в шляпе, с галстуком и зонтом. Булыжник двора блестит под дождем.

Человек из посольства говорит:

– Нас ждет машина. Я уже заплатил ваши долги.

Он говорит на языке, который я не должен был знать, но который я, однако, понимаю. Я указываю на охранника:

– Я должен этому человеку некоторую сумму. Это долг чести.

Он спрашивает:

– Сколько?

Он платит, берет меня под руку, ведет меня к большой машине, стоящей перед домом.