– Мне будет не хватать нашего города. Я прожил здесь сорок пять лет.

Помолчав, кюре добавляет:

– Много лет подряд ты заботился обо мне так, словно был моим сыном. Мне хотелось бы отблагодарить тебя. Но чем отплатить за такую любовь, за такую доброту?

Лукас говорит:

– Не благодарите меня. Во мне нет ни любви, ни доброты.

– Это ты так думаешь, Лукас. А я убежден в обратном. Просто рана в твоей душе еще не зажила.

Лукас молчит, кюре продолжает:

– Мне кажется, что я покидаю тебя в особенно трудный момент твоей жизни, но мысленно я буду с тобой, я буду неустанно молиться за спасение твоей души. Ты выбрал дурную дорогу, и иногда я не знаю, к чему ты придешь. Твоя страстная и мятежная душа может увлечь тебя далеко и привести к самым страшным порокам. Но я не оставляю надежды. Милость Господня неисчерпаема.

Кюре встает и берет в ладони лицо Лукаса:

– «И помни об Отце твоем во дни отрочества, пока не наступили дурные дни, пока не пришли те годы, о коих скажешь ты: я не люблю их…»

Лукас опускает голову, касается лбом груди старика:

– «Пока не омрачатся солнце и свет, луна и звезды, и не возвратится мрак…» Это Экклезиаст.

Худое тело старика содрогается от рыданий:

– Да. Ты узнал эти слова. Ты их еще помнишь. В детстве ты знал наизусть целые страницы из Библии. Есть ли у тебя время хоть иногда заглядывать в нее?

Лукас отстраняется:

– Я много работаю. И мне приходится читать другие книги.

Кюре говорит:

– Понимаю. И еще я понимаю, что тебе скучно слушать мои проповеди. Ступай и больше не возвращайся. Я уезжаю завтра первым поездом.

Лукас говорит:

– Желаю вам отдыха и покоя.

Он возвращается домой и говорит Ясмине:

– Господин кюре завтра уезжает. Больше носить ему еду не нужно.

Мальчик спрашивает:

– Он уезжает оттого, что ты его не любишь? Мы с Ясминой тоже уедем, раз ты нас больше не любишь.

Ясмина говорит:

– Замолчи, Матиас!

Мальчик кричит:

– Она так сама сказала! Ты ведь нас любишь, правда, Лукас?

Лукас берет его на руки:

– Конечно, Матиас.

У Клары в печи гостиной горит огонь. Дверь в спальню приоткрыта.

Лукас входит в спальню. Клара лежит, в руках у нее книга. Она смотрит на Лукаса, закрывает книгу и кладет ее на столик возле кровати.

Лукас говорит:

– Простите, Клара.

Клара открывает одеяло. Она обнажена. Она по‑прежнему не сводит глаз с Лукаса:

– Ведь вам это было нужно, правда?

– Не знаю. Я действительно не знаю, Клара.

Клара гасит лампу у кровати:

– Чего же вы ждете?

Лукас зажигает настольную лампу и направляет свет на кровать. Клара закрывает глаза.

Лукас встает на колени перед кроватью, раздвигает ноги Клары, раскрывает губы. Показывается тонкая струйка крови. Лукас нагибается, слизывает и глотает кровь. Клара стонет, ее пальцы впиваются в волосы Лукаса.

Лукас снимает одежду, ложится на Клару, он входит в нее, он кричит. Потом он встает с кровати и открывает окно. На улице идет снег. Лукас возвращается в постель, Клара обнимает его. Лукас дрожит. Она говорит:

– Успокойся.

Она гладит Лукаса по волосам, по лицу. Он спрашивает:

– Вы не сердитесь из‑за него?

– Нет. Хорошо, что он уехал.

Лукас говорит:

– Я знал, что вы его не любите. На прошлой неделе, когда вы вошли в бистро, у вас был такой несчастный вид.

Клара сказала:

– Я познакомилась с ним в больнице. Он лечил меня, когда со мной летом снова случился приступ депрессии.