|
– Налей мне, пожалуй, рюмочку кальвадоса, Тереза!.. Что касается вас, Фред, почему вы не стали поджигать матрас? – Ну, потому что… – Он смешался. – Не начнись пожар, никто не заметил бы, что случилось… Все разошлись бы по домам… И… Мегрэ улыбнулся, губы забавно растянулись на мундштуке трубки. – К сожалению, это как раз доказывает обратное, Фред… Поджог – это единственная важная улика, и она привлекла мое внимание сразу же по приезде. Допустим, что это вы, как вы говорите, убили старика. Все знают, что он остановился у вас, и поэтому вы и думать не можете о том, чтобы спрятать труп. На следующий день надо будет открыть дверь его комнаты и вызвать полицию. А, кстати, в какое время он хотел, чтобы его разбудили? – В шесть часов. Он собирался осмотреть дом и землю до начала торгов. – Итак, если бы труп обнаружили в шесть часов, в доме были бы только вы, Жюлия и Тереза. Не говоря о Каню, которого никто бы не заподозрил. Никому и в голову бы ни пришло, что убийство было совершено во время карточной игры. Фред с напряженным вниманием следил за ходом рассуждений комиссара, и Мегрэ показалось, что он побледнел. Фред даже машинально порвал одну из карт и уронил обрывки на пол. – Осторожно, если вы опять соберетесь играть, то напрасно будете искать туза пик. Я говорил… А! Так… что надо сделать, чтобы убийство было открыто прежде, чем Гру, Никола и Жантий покинут трактир, и чтобы подозрение могло пасть на них?.. Ведь ни у кого не было повода заглянуть в ту комнату. Предлог был только один… Пожар! На этот раз Фред встал, напряженный, со сжатыми кулаками, жестким взглядом. – А, тысяча чертей! – выругался он. Все испуганно притихли. Под влиянием усталости они уже перестали верить – до этой минуты – в существование преступника. Ни до кого уже не доходило, что убийца здесь, в доме, что они разговаривают с ним, едят за одним столом, даже, может, играли с ним в карты и пили. Пока Фред мерил комнату большими шагами, Мегрэ сидел, опустив голову и прикрыв глаза. Нашел ли он наконец то, что искал? Уже три дня он не дает им ни минуты передышки, десятки раз велит им повторять одни и те же жесты, слова в надежде, что вдруг всплывет какая то забытая подробность, но главным было сломить их упорство, а убийцу довести до крайности. Присутствующие услышали голос комиссара, спокойно попыхивающего трубкой: – Все дело в том, чтобы узнать, у кого есть настолько безопасный тайник, в котором бумажник было невозможно найти… Всех присутствующих тщательно обыскали уже в ту злополучную ночь. Разгребли уголь у входа в подвал, простукали стены, обследовали бочку. Но бумажник, набитый ста тысячами франков… Ваше мелькание, Фред, доведет меня до морской болезни. – Но, черт возьми, или вы не понимаете, что… – Что? – Что это не я убил его! Я еще не настолько сошел с ума! И без того на моем счету уже много… – А вы действительно собирались весной уехать с Терезой в Южную Америку и открыть там бистро? Фред повернулся к дверям кухни и спросил сквозь стиснутые зубы: – Ну и что? – А на какие деньги? Фред посмотрел прямо в глаза Мегрэ. – Так вы к этому клоните? Вы на ложном пути, господин комиссар. Пятнадцатого мая у меня и так будут деньги. Когда я честно зарабатывал на жизнь, организуя поединки боксеров, мне в голову пришла мысль обеспечить свою будущую жизнь. И я застраховался на сто тысяч франков, которые мне должны будут выплатить, когда мне стукнет пятьдесят лет. А это случится как раз пятнадцатого мая. |
