– Ну и что же ты собираешься делать?

Императрица ответила отрешенным тоном:

– Женщина не может любить бессмертного мужчину. Такая связь опустошит ее душу и разум. – Она продолжала, будто говорила сама с собой: – Я понимаю теперь, что никогда тебя не любила. Ты притягивал меня и отталкивал одновременно. Вместе с тем испытываю чувство гордости, ибо, пребывая в неведении, выбрала именно тебя. Это доказывает необыкновенную инстинктивную жизнеспособность нашего рода. Роберт!

– Да?

– А те, другие императрицы – какие у тебя были с ними отношения?

Хедрок покачал головой:

– Я ничего не скажу тебе. Мне нужно, чтобы ты приняла решение, не думая о них.

Она засмеялась вымученным смехом:

– Ты думаешь, я ревную. Я не… я совсем не такая. – И добавила, спотыкаясь на каждом слове: – Я теперь семейная женщина, которая сделает все, чтобы ее ребенок уважал и любил ее. Императрица рода Айшеров не может поступить иначе. Я не буду принуждать тебя к откровенности. – Ее зеленые глаза потемнели, и она вдруг горестно произнесла: – Мне нужно подумать. А теперь, пожалуйста, уходи.

Иннельда протянула руку. Его губы почувствовали, насколько она безжизненна… В смятенном состоянии духа Хедрок вышел и направился к себе.

Оказавшись в одиночестве, он вспомнил о Гонише. Через коммутатор Торгового Дома оружейников связался с ним и попросил прийти во дворец. Через час они уже сидели друг против друга.

– Надо полагать, – начал Гониш, – никаких объяснений не последует…

– Об этом позже, – сказал Хедрок и поинтересовался: – Что вы собираетесь делать? Вернее, что уже предприняли?

– Ничего.

– Вы имеете в виду…

– Видите ли, я прекрасно понимаю, как известие о вашем бессмертии может подействовать на среднего человека, а то и на высокообразованного. Я никогда не скажу о нем членам Совета или кому‑либо езде.

Хедрок почувствовал облегчение. Он не сомневался в исключительной честности Гониша. Тот дал свое обещание без давления со стороны Хедрока, по своей воле, проявив доброжелательность и полное понимание ситуации.

– С моими знаниями, – заметил Гониш, пристально взглянув на собеседника, – я бы не решился ставить опыты на других, добиваясь бессмертия. А вы это делали, да? Где это было? Когда?

Хедрок с трудом сглотнул. Воспоминания жгли его как огнем.

– На Венере, – сказал он упавшим голосом, – еще в период первых межпланетных путешествий. Я основал изолированную колонию ученых, рассказал им всю правду и поставил задачу – раскрыть тайну моего бессмертия. Это было ужасно… – В его голосе проскользнули нотки отчаяния. – Не могу передать словами их состояние – они видели меня неизменно молодым, а сами превращались в стариков. Никогда с тех пор этим не занимался.

– А что с вашей женой?

Хедрок ответил не сразу.

– В прошлом императрицы Айшер всегда гордились, связывая свою жизнь с бессмертным. Ради продолжения рода прощали мне все. – Несколько помрачнев, он добавил: – Вероятно, нужно было чаще жениться. Тогда родился бы еще один бессмертный. Эта моя женитьба всего лишь тринадцатая. Почему‑то… – он осекся, заметив, как Гониш помрачнел, и поспешно спросил: – Что такое?

– Я думаю, императрица Иннельда любит вас, – сказал тот. – Хотя ничего хорошего из этого не выйдет. Видите ли, она не может иметь детей.

Хедрок вскочил на ноги и сделал шаг вперед, как будто собирался ударить Гониша:

– Вы серьезно? Она же сказала мне…

Гониш продолжал сидеть с угрюмым выражением на лице.