Дам золотой венец, что стоит сотню марок,

         И шесть паникадил прибавлю заодно.

Настоятель

         Вы все узнаете.

(Понижая голос)

         Синьор, давным-давно,

         В дни нашей юности, у португальской донны,

         За душу чью мы в пост кладем теперь поклоны,—

         У ней родился сын. Не Бургосский король,

         Не донны Санчи муж отцом был — вот в чем соль!

         Отцом был юный паж, Горвоною он звался.

         Король не уследил. Ублюдок оказался

         Инфантом; выросши, он сам родил дитя;

         И умер. И затем, немного дней спустя,

         О смерти мальчика явилось извещенье.

         Но то не смерть была, то было похищенье!

         Сам кардинал-виконт малютку-короля

         Заставил взять и скрыть.

Маркиз

(в сторону)

         Да! Так и думал я.

(Глядя за сцену, в то время как настоятель читает свои молитвы)

         Дитя мое! Мой внук! Еще не смею верить,

         Но полон радости, которой не измерить.

         То, что в себе не знал до нынешнего дня,

         Теперь я ощутил: есть сердце у меня.

         Благая молния! Волнующая милость!

         О, я отцовством пьян! Цель жизни появилась!

         Освобождение! И мне пора пришла

         Оковы раздробить! Я прежде жил для зла,—

         Так пусть моей рукой добро теперь творится.

         Ведь совесть черная блуждала, как волчица.

         Ведь все я потерял. О небо! Но сейчас

         Я все нашел. Я — дед! Не поднимал я глаз,

         А нынче можно мне хоть снизу улыбаться

         Вершинам блещущим и тайно любоваться

         На стебель молодой, который даст цветы,

         Возникшие из недр моей нечистоты.

         Могу сказать: "Мой сын!" И жить могу с начала.

         Попробуем! Дитя, мой мрак ты разогнало

         Сиянием своим! Владеешь целиком

         Ты, чистый юноша, мной, грязным стариком.