Тьма — прочь! Цветок цветет, сияют небеса;

         Но это не мои, а божьи чудеса.

Торквемада

         Отец! Лицом к лицу поставил нас создатель!

         Апостол ты. А я — видений созерцатель.

         Ты папу не видал? Не видел ли, верней,

         Сей гроб повапленный[28 - Гроб повапленный — то есть выкрашенный. Выражение это на языке проповедников означает: гниль, красиво убранная, приукрашенный снаружи порок.], прибежище червей?

         И не предвидел ли, что пастырь неизвестный

         Появится во дни лжесвятости бесчестной,

         Но будет он склонён по долгу своему

         Перед викарием надменнейшим, кому

         Тиара папская ошибочно досталась,

         А церкви вся душа — представь себе! — осталась

         В груди задумчивого странника! Отец!

         Ведь на викарии лишь суетный венец!

         Ах, что бы ты сказал, коль под твоею крышей

         Явился новый вождь, вероучитель высший,

         И это был бы я? Ты как бы поступил?

Франциск Паоланский

         Но папа есть слуга господень: бог вручил

         Ему земную власть. Двух Римов быть не может!

Торквемада

         Не служит богу тот, кто людям не поможет.

         А я хочу помочь. Не то — кромешный ад

         Поглотит всё и вся. Лечу я бедных чад

         Кровавою рукой. Спасая, я пытаю,

         И жалость страшную к спасенным я питаю.

         Великая любовь грозна, верна, тверда.

Франциск Паоланский

         Не понимаю вас… Помолимся!

Торквемада

         Когда

         Я послушником был, — однажды в Сеговии

         На сфере глобуса увидел я впервые

         Всю землю, целый мир, — все реки, океан,

         И множество границ, и городов, и стран,

         И вечные снега, и острова морские,

         И эти пропасти шумящие мирские,

         Где человечество томится, копошась.

         Ты знаешь ли, отец, что каждый принц и князь,—

         Будь он христианин или язычник даже,—

         Имеет глобус.