Торквемада

         Что? Стал бы ждать я вас?

(Спускается на три ступени и, войдя в галерею, резко отдергивает занавес.)

         Смотрите!

Начинает смеркаться. Через широко раскрывшуюся галерею видна в сумерках площадь Таблада, заполненная толпою. В центре ее — кемадеро, огромное сооружение, все в языках пламени; видно множество костров, столбов и людей, приговоренных к сожжению, одетых в особого рода балахоны и едва различимых сквозь дым. Бочки с горящей смолою и нефтью, подвешенные на столбах, изливают на головы осужденных свое пылающее содержимое. Женщины, которых пламя обнажило, пылают, привязанные к железным кольям. Слышатся крики. На четырех углах кемадеро — четыре гигантские статуи, изображающие четырех евангелистов; эти статуи красны от пылающих углей. В статуях проделаны дыры и щели, через которые видны головы воющих людей и их движущиеся руки, похожие на горящие головни. Чудовищная картина человеческих мук и великого пожара.

Король и королева смотрят в ужасе. Гучо под столом вытягивает шею и тоже пытается рассмотреть все это.

Торквемада в экстазе не в силах оторвать свой взор от кемадеро.

Торквемада

         О восторг, о торжество, о слава!

         Вот милосердие — ужасно, величаво!

         Прощенье проклятым! Ведь сей костер земной

         Там, под землей, в аду погасит вечный зной.

         Путем сияющим ты души подымаешь,

         Род человеческий ты к раю приближаешь,

         О, слава пламени и дьявола позор,

         Благословенный и спасительный костер!

         Вот — милосердие! О, как ласкает пламя!

         Свободны стали все, кто были тьмы рабами.

         Прощенье! Благостность! Сиянье без конца!

         Жизнь! Созерцание господнего лица!

         Отбытье славное! Смерть лучшая на свете!

         Жиды, еретики! Вы все мне точно дети,—

         Я выпестовал вас. Ценой ничтожных бед

         Блаженство куплено. Изгоев больше нет,

         Нет больше проклятых. Для всех благословенье

         Открылось в небесах. Какое пробужденье!

         Вот торжество любви! Вот чудеса ее!

         И можно позабыть страдание свое!

Крики из костра.

         А, воет Сатана! Теряет подопечных!

         Вой, вечный каторжник, в своих застенках вечных!

         О, как он заскрипел зубами у ворот,

         Когда я накрепко захлопнул адский вход!

         За темной он стеной теперь один рыдает.