— Я был твоим единственным вариантом, — напоминаю ей и для пущего эффекта добавляю: — Представь, не приедь я вовремя, у твоя брата могла бы кровь в венах свариться… Жуть, правда?

— Да ты брешешь, — говорит она с недоверием. Но я, опять же, вижу, что она не совсем в этом уверена…

— Так ты бросаешь курить или нет? — любопытствую я, и девочка упрямо дергает плечиками.

— Я подумаю об этом, — дерзко кидает она, а потом другим тоном добавляет: — Так ты останешься или как?

— Я же обещал. Иди отдыхай!

— Нет, я лягу здесь. — Мелисса ложится рядом с братом, утыкаясь лицом в его светлую макушку. — Пусть ты мне и не нравишься, — ворчит она глухо, — но я все равно благодарна тебе за помощь.

— Приятно слышать! — посмеиваюсь я, откидываясь на спинку кресла — такие прежде величали вольтеровскими — и начиная рассматривать комнату, залитую бледным светом маленького настольного ночника. Та кажется почти мизерной, заставленная детской кроватью и платяным шкафом, к которому сбоку прилажен миниатюрный письменный стол с кучей детских книжек, сложенных идеальными стопками. Похоже, малыш Ёнас большой любитель чтения…

Дыхание Мелиссы между тем выравнивается, и она засыпает почти мгновенно — переживания за брата абсолютно вымотали ее. Ёнас уснул тоже, и я встаю проверить его температуру. Почти спала…

— Что такое? — сонно гнусавит его сестра, почувствовав мое приближение.

— Ничего, спи, — шепчу еле слышно, снова проваливаясь в мягкое, так и манящее собой кресло. Потом еще немного брожу взглядом по светло-голубым обоям, усыпанным, словно звездами, корабликами и морскими чайками, и уже решаю было отправиться домой, как веки сами собой отяжелевают, и я погружаюсь в глубокий, умиротворяющий сон.

Меня будят легкие шаги по комнате, и я неспешно открываю глаза, недоумевая онемению во всем теле, особенно в шее, которая словно одеревенела.

— Проснулся, — Мелисса бросает опасливый взгляд на спящего брата. — Осторожней, не разбуди Ёнаса.

Кое-как разминаю затекшее тело и выскальзываю из комнаты вслед за девочкой, которая в полной боевой окраске дожидается меня на кухне.

— Ну, как тебе спалось в мамином кресле? — насмешливо хмыкает она, засовывая в рот горсть сухих шоколадных хлопьев. — Наверное, круто отдохнул…

Потираю все еще онемевшую шею.

— В школу собралась? — спрашиваю при этом. — А с Ёнасом кто останется?

Она хрустит хлопьями и сообщает, что скоро должен вернуться отец.

— Кем он работает? — интересуюсь у собеседницы, удосужившись наконец спросить об этом.

— Он охранник в ночном клубе. Не ожидал?

В этот момент за дверью гремят ключами, и в дом входит Маттиас Вебер собственной персоной, легок на помине, что говорится: у него красные от бессонницы глаза, да и в целом он выглядит еще помятее, чем обычно. Его слегка расфокусированный взгляд скользит сначала по мне, а потом обращается к дочери, которая невозмутимо запихивает в рот новую порцию хлопьев.

— Ёнас заболел, — с полным ртом сообщает она отцу. Как ей удается при этом не подавиться, остается для меня загадкой!

— Что с ним? — хмуро осведомляется тот, не удостоив меня даже приветственного кивка. И направляется к холодильнику…

— Марк говорит, это летний грипп, — отвечает она так невозмутимо, словно наличие чужого взрослого парня в доме рано поутру ее абсолютно не напрягает, наоборот, мне слышится в ее голосе вызов, причины которого мне абсолютно не понятны.