Представление о двойнике отнюдь не обязательно исчезает с уходом первичного нарциссизма, поскольку оно может получить новый смысл на более поздних стадиях развития личности. В последней медленно формируется особая инстанция, способная противостоять остальной личности; ее функция состоит в самонаблюдении и самокритике, в осуществлении умственной цензуры, а мы начинаем ее осознавать как нашу «совесть». В патологическом случае грез наяву этот психический фактор обособляется, отделяется от личности и тем самым становится видимым для врача. Сам факт наличия такой инстанции, способной рассматривать остальную личность как объект, то есть способность к самонаблюдению, дает возможность наполнить былое представление о двойнике новым содержанием и приписать ему целый ряд признаков – прежде всего тех, которые кажутся самокритике отголосками старого, уже преодоленного нарциссизма прежних времен.

Впрочем, в представление о двойнике может входить не только предосудительный для критической инстанции материал, но также все неосуществленные, хотя возможные, варианты будущего, которым так привержена наша фантазия, все устремления личности, подавленные неблагоприятными внешними обстоятельствами, и все наши вытесненные волеизъявления, внушающие нам иллюзию свободы воли.

После такого рассмотрения явной мотивировки фигуры двойника мы должны признать, что ничто из перечисленного не помогает нам понять необычайно сильное ощущение жуткого, пронизывающее это представление; опыт изучения патологических психических процессов позволяет прибавить, что ничто в этом поверхностном материале не объясняет защитное стремление, побуждающее личность проецировать его вовне как нечто чуждое. Особенность жуткого, следовательно, может проистекать только из того, что двойник – образование, присущее очень ранней душевной стадии, давно и прочно преодоленной, причем на этой стадии он носил более дружелюбный характер. Для нас «двойник» сделался образом ужаса точно так же, как после падения религий боги превратились в демонов.

Другие использованные Гофманом расстройства личности нетрудно оценить по образцу мотива двойника. Это возврат к определенным стадиям развития чувства личности, регрессия к тому времени, когда личность еще не отделилась строго от внешнего мира и от других людей. Полагаю, что эти факторы отчасти ответственны за впечатление жути, пусть выделить и точно установить степень их влияния не так-то просто.

Фактор повторения одного и того же, пожалуй, далеко не всеми будет принят в качестве источника ощущения жуткого. По моим наблюдениям, это явление при определенных условиях и в сочетании с известными обстоятельствами и вправду вызывает ощущение жуткого, напоминающее, кроме того, о чувстве беспомощности, которое доводится испытывать порою во сне. Прогуливаясь одним жарким летним полднем по пустынным улочкам провинциального городка в Италии, доселе мне незнакомого, я очутился в квартале, назначение которого не вызывало сомнений. В окнах домов виднелись ярко накрашенные женщины, и я поспешил покинуть узкую улочку через ближайший поворот. Но, побродив некоторое время наугад, я вдруг снова оказался на той же улице, где мое присутствие уже начало привлекать внимание. Я вновь поспешил прочь – только чтобы опять, окольными путями, очутиться в том же месте. Тогда-то я и испытал ощущение, которое могу охарактеризовать лишь как жуть, а потому был несказанно рад вернуться, без дальнейших блужданий по закоулкам, на площадь, которую недавно оставил. Другие ситуации, сходные с описанной выше чертой непреднамеренного повторения, но принципиально отличные от нее в прочих отношениях, тоже порождают чувство беспомощности и ощущение жути. Например, если кто-то – быть может, в тумане – заблудился в лесу на склоне горы, любая попытка отыскать заметную или знакомую тропу способна снова и снова возвращать на одно и то же место, каковое можно опознать по какому-то определенному признаку.