Если взять другую серию наблюдений, то и в ней легко увидеть, что фактор неумышленного повторения делает жутким все то, что в противном случае было бы достаточно безобидным, и навязывает нам идею чего-то рокового и неизбежного, а иначе нам пришлось бы говорить разве что о «случайности». Например, мы, естественно, не придаем значения факту, когда сдаем пальто в гардероб и получаем номерок, скажем, 62, а когда-то потом выясняется, что наша каюта на корабле имеет тот же номер. Но впечатление изменится, если два этих события, каждое само по себе вполне невинное, произойдут друг за другом сразу, если мы столкнемся с числом 62 несколько раз в один и тот же день или если начнем замечать, что везде – в адресах, гостиницах и в купе в поездах – присутствует тот же номер (или хотя бы выступает составной частью иных чисел). Мы ощущаем в этом нечто жуткое. До тех пор, пока человек не сумеет полностью защититься от соблазна суеверий, его будет преследовать искушение приписать тайный смысл этому упрямому повторению чисел; он воспримет это повторение, быть может, как указание на отведенную ему продолжительность жизни. Или предположим, что кто-то читает труды знаменитого физиолога Геринга и на протяжении нескольких дней получает два письма из двух разных стран – от людей с одинаковой фамилией Геринг, хотя никогда прежде не имел дел ни с кем с таким именем. Недавно один талантливый ученый попытался свести такого рода совпадения к определенным законам и тем самым лишить их ощущения жуткости, но не возьмусь судить, удалось ему это или нет.

Как именно мы можем вывести ощущение жути от подобных повторений из детской психологии – этого вопроса я лишь мимоходом коснусь в настоящей статье; за подробностями отсылаю читателя к другой своей работе, где приводится обстоятельное описание в иной связи. В бессознательном и вправду можно распознать преобладание «принуждения к повторению», обусловленного инстинктивными побуждениями и, полагаю, самой природой влечений; это принуждение располагает достаточной силой для того, чтобы возобладать над принципом удовольствия, наделяет определенные черты душевной жизни демоническими свойствами, хорошо заметными в порывах маленьких детей и частично изученными в навязчивых состояниях невротических пациентов. Все эти соображения подготавливают нас к открытию, что все, напоминающее об этом внутреннем «принуждении к повторению», воспринимается как жуткое.

Однако теперь, как кажется, настала пора оставить позади эти вопросы, о которых затруднительно вынести строгое суждение, и отыскать неопровержимые примеры жуткого в надежде получить посредством анализа достоверное подтверждение нашей гипотезы.

В «Поликратовом перстне» Шиллера египетский царь ужасается тому, что все прихоти его хозяина Поликрата тотчас исполняются, а все опасения и заботы быстро улаживаются доброй судьбой. Этот хозяин и друг стал для него «жутким». Собственное объяснение царя – мол, чрезмерно удачливый человек должен бояться зависти богов – кажется нам неясным, поскольку его смысл замаскирован мифологическим языком. Поэтому обратимся к другому примеру с более простой обстановкой. В истории болезни одного невротика я описал, как пациент однажды побывал в водолечебнице и получил от этого посещения немалую пользу. Ему хватило здравости ума приписать улучшение своего состояния не целительным свойствам воды, а положению своей комнаты, непосредственно примыкавшей к комнате любезной медсестры. При вторичном посещении заведения он, разумеется, попросил ту же комнату, но ему сказали, что помещение уже занято неким пожилым господином, и тогда он выплеснул свою досаду в таких словах: «Да чтоб его удар хватил!» Спустя две недели со старым господином действительно случился удар.