|
Может быть, звуки боя поглотил дождь. Гостиница была крошечной и сырой. Полковнику пачками приносили телеграммы. Он будто бы надел мундир, хотя и оставался в том невообразимом рванье, которое нашлось у миссис Гекерторн. Помимо телеграмм, он получил и денежный лот, но на почте просто не было денег. Дэнни остался с лошадьми, а Глеб неожиданно слег. Его охватил сухой жар, лихорадка обметала губы. Билли все порывался поползать по нему, впору было отгонять палкой. Хозяин гостиницы привел фельдшера, такого же старика, как он сам. Старичок долго трогал тонкими, похожими на бамбук пальцами плечи и грудь Глеба, прикасался к мокнущему вдавленному звездообразному шраму, вздыхал. Потом сказал, что надо накладывать дегтярную мазь, сейчас он ее пропишет, а аптекарь к обеду сделает, а вообще‑то не обойтись без операции. Но это нужен госпиталь, нужны настоящие врачи, а не бедные сельские фельдшера…
Потом Глеб будто бы задремал, Светлана подхватила Билли и вышла в холл. Полковник сидел в разлохмаченном, как старый веник, плетеном кресле. Увидев Светлану, он встал. – Присаживайтесь, леди. Что сказал доктор? – Что нужна операция. – Черт! – полковник ударил кулаком по бедру. – Как раз в тот момент, когда возникли настоящие проблемы!.. – А до сих пор, значит?.. – До сих пор, прекрасная моя, были детские шалости и мелкий дождик. Да когда же оно кончится, это невезение… – Я бы назвал это иначе, полковник, – Глеб стоял в дверях. – Вы получили какие‑то особые известия? – Вот, прочтите, – полковник подошел к нему и подал бланк телеграммы. Глеб прочел: раз и еще раз. – Больше месяца назад, – сказал он. – Я как раз плыл домой. – Да, – сказал полковник. – Они уже, очевидно, на месте. – Или на подходе. – Все равно. Мы ничего не сможем… просто не успеем. – Вы так думаете? – Глеб посмотрел на полковника, потом на Светлану, и она вздрогнула: глаза у него были безумные. – Есть один способ – и кто мы будем, если не попытаемся? Кто, а? – Я ничего не понимаю, – судорожно сказала Светлана. – Олив похитили, – сказал Глеб. – Один человек. Который… Полковник подхватил его и удержал.
Каин вел ее по бесконечно длинной подрагивающей доске, придерживая под локоть. Сам он легко ступал по воде, по крови дракона, лишь изредка замирая как бы в поисках равновесия: когда доходила волна биения. Черный человек вдали молча стоял и смотрел на них, и никак нельзя было понять, что он видит перед собою…
«Буря» вошла в городок по всем четырем дорогам. Бойцы спрыгивали с грузовиков, высыпались из БМД, врывались в дома. Стреляли в воздух, и этого было достаточно. В городе не было ни одного солдата, полицейские – люди пожилые и все понимающие – бросили карабины и подняли руки. Отстреливаться попытался только какой‑то постоялец гостиницы. Однако, когда разнесли в щепы дверь и ворвались в номер, никого там не нашли. Окно было распахнуто…
14
С собой у них была высохшая буханка хлеба, три жестянки супа «Гленн Кук» и стеклянная банка сливового джема – все, что нашлось в кладовой гостиницы. Кроме того, Глеб набрал большую бутыль кипяченой воды из титана. Он наливал воду, а в холле за приоткрытой дверью переговаривались солдаты. Он многое понял из этого разговора. Не зря старались, с жестокой радостью подумал он. Полковник с револьвером в руке неслышно дышал рядом… Потом послышалась возня, что‑то тяжелое втащили в холл и бросили на пол. – Живучий, пидорюга, – сказал кто‑то. – Хули мы с ним таскаемся? – Будто ты таскаешься, – фыркнул другой. |
