— Да, ты права, — согласилась Черри.

— Знаешь, — продолжала Глэдис, — я тут думала… Ведь в тот день я помогала в Госсингтон-Холле и была совсем рядом с ними…

— Когда Хетер умерла?

— Нет, когда она разлила коктейль и намочила платье. Красивое, кстати, платье, из ярко-синей нейлоновой тафты. Она его специально для этого случая сшила. И так странно все получилось.

— В каком смысле странно?

— Тогда я над этим не задумалась. А теперь, когда вспоминаю все, действительно кажется как-то странно.

Черри выразительно смотрела на нее. Она восприняла слово «странно» именно в том смысле, в каком оно было употреблено. Отнюдь не в смысле «забавно».

— О господи, что же ты там увидела интересного?

— Я почти уверена, что она сделала это нарочно.

— Нарочно разлила коктейль?

— Да. И, по-моему, это на самом деле интересно, правда?

— На совершенно новое платье? Ни за что не поверю.

— Я вот все думаю, — размышляла вслух Глэдис, — что Артур Бэдкок сделает с одеждой Хетер? Платье прекрасно почистится. Я могла бы заузить его наполовину. Там отличная широкая юбка. Как ты думаешь, Артур Бэдкок меня очень осудит, если я попрошу продать его мне? Оно почти не требует переделки, а материал отличный.

— И тебя… — Черри заколебалась, — это не смущает?..

— Что не смущает?

— Ну, носить платье, в котором умерла другая женщина, я хочу сказать — умерла такой смертью.

Глэдис уставилась на нее.

— Я об этом не думала, — призналась она. Минуту-другую она размышляла. Затем лицо ее прояснилось. — Не вижу ничего страшного, — заявила она. — В конце концов, когда покупаешь что-нибудь в комиссионке, обычно это вещи умерших людей, разве не так?

— Так. И все же немного не по себе.

— По-моему, ты мудришь, — заявила Глэдис. — Такой красивый ярко-синий цвет, и материал по-настоящему дорогой. А что касается этого интересного дела, — продолжала она задумчиво, — то я думаю завтра утром по дороге на работу зайти в Госсингтон и поговорить об этом с мистером Джузеппе.

— Это кто, итальянец-дворецкий?

— Да. Ужасно красивый. Глаза так и сверкают. Но характер у него ужасный. Когда мы приходим помогать, он нас, девушек, ужасно достает. — Она захихикала. — Но мы на него не сердимся. Иногда он бывает ужасно приятным… Во всяком случае, я могу просто все ему рассказать и спросить, что мне делать.

— Не понимаю, что ты ему можешь рассказать, — удивилась Черри.

— Нет, история все равно ужасная, — Глэдис явно не желала отказываться от любимого эпитета.

— А я думаю, — сказала Черри, — тебе просто нужен предлог, чтобы пойти поболтать с мистером Джузеппе. И я бы посоветовала тебе, дорогая, быть осторожнее. Ты ведь знаешь этих итальяшек! Сплошные повестки по поводу установления отцовства. Кровь у них у всех горячая, страсти прямо так и кипят.

Глэдис мечтательно вздохнула. Черри взглянула на полное прыщеватое лицо подруги и поняла, что ее предостережения излишни. «У мистера Джузеппе, — подумала она, — есть ягодки и послаще».

— Ага, — воскликнул доктор Хейдок, — распутываете!

Он перевел взгляд с мисс Марпл на ворох белой пушистой шерсти.

— Вы сами советовали мне заняться распутыванием, коль скоро вязать я не могу, — объяснила мисс Марпл.