— И хорошенький способ для этого выбрала, — вырвалось у меня.

— Но если Поль под гипнозом любила в нем тебя…

— Ладно. Она говорила что-нибудь о голубых незабудках?

— О чем?

— Незабудки с могилы.

— Я не слышала. Какой ужас! Митя! Где это?

— Тут кладбище неподалеку.

— А кто похоронен?

— Не знаю. Ребенок. Мой дружок напугал ее этими незабудками.

— В смысле — шантажировал? Ребенок! Жуть. Чей?

— Не мой.

— Ой, Митя, надо выяснить. Пошли проверим — и вся чертовщина разлетится вдребезги. Пошли!

— Не надо. И не найдем, цветы отцвели.

— Ага, боишься. А она вот не побоялась. Они жили в Переделкине на даче одного Жекиного пациента. Но доктора спугнул старик. По имени Кирилл Мефодьевич. Кажется, я его знаю, кажется, мы в поезде познакомились, когда с Алешкой в Москву ехали.

— Да, это он.

— И ты его знаешь? Как странно все переплелось, да?

— Да.

— И вот они переехали на другую дачу, на другой конец поселка. Машину доктор поставил в гараж, потому что именно по машине Кирилл Мефодьевич его до этого вычислил. Дача какого-то известного драматурга. Это случилось ночью, Поль сказала. Она проснулась, услышав голоса, вышла в коридор, дверь в спальню хозяина была приоткрыта, Вэлос говорил о кровоизлиянии в мозг. А хозяин закричал, что не хочет, он в расцвете и у него ничего не болит. И вот тут доктор сказал: «Правильно (слушай, Митя, внимательно, я постаралась запомнить, как Поль рассказывала), ничего не болит, потому что вашу подагру я подарил другому человеку, соответственно, его будущий инсульт перешел к вам. Вот сейчас вы разволнуетесь, и амба…» И тот правда упал на пол, а Вэлос стоял над ним, нагнувшись. Поль вошла и приказала: сейчас ты его спасешь. «Не мешай, все предопределено». Вэлос был как пьяный, возбужден и невменяем. Тогда она стала читать какую-то молитву. Она говорила, что никогда еще не любила Бога так сильно, больше всего на свете, больше себя, и больше тебя, Митя. Драматург очнулся — и она ушла, свободно, Вэлос ее не удерживал. Насовсем.

— Пациент выжил?

— Представь себе. Она потом позвонила на дачу: отделался локальным кровоизлиянием. Но лежал в постели: замучила подагра.

Мы с Лизой вдруг рассмеялись бессмысленно и с облегчением. Стало быть, тот, другой, умер от инсульта. Стало быть, незримые ночные духи, переносчики бацилл, не могут ничего создать сами, а манипулируют тем, что есть, углубляя путаницу и хаос, энтропию — по второму закону термодинамики.

— Где она жила до Орла?

— У Дуняши. Ей было хорошо, она говорила. Но что-то заставило ее приехать к нам… не знаю, тут меня мама засекла.

(А я знаю: маленький Вэлос — наше светлое будущее.)

— Митя, поехали?

— Куда?

— В Орел.

— Не лезла б ты в эту грязь.

— Ты такой же, как и он! — закричала она ни с того ни с сего (кто он — Иван со своим мужичком?), вскочила, встала передо мной. — Такой же. Правильно Поль тебя бросила.

— Конечно, правильно! — заорал и я. — Может, она тоже вернется и меня простит, а?

— Чтоб ты за ее счет шагнул в последнюю свободу? Ну уж нет!

Я во все глаза глядел на Лизу. Она думает…

— Ты думаешь?.. Лиза, я не смог бы. Ее — никогда!..

— Я тебе не верю.

Никогда даже в мыслях… А сон? — вдруг вспомнилось.