Тут его схватили за волосы.

   На улице возле ресторана Паоло Бокки нервно глядел на часы. Они сидели там уйму времени, и, по его расчетам, Сомаини уже должна была вырубиться.

   С минуты на минуту Флавио выйдет вместе с актрисой. Бокки забрался в автомобиль и стал следить за выходом из ресторана. Наконец двери распахнулись. Четверо орков со страниц «Властелина Колец» волокли какой-то мокрый тюк, завернутый в тряпку, похожую на тунику Мбумы.

   Он выругался. План, кажется, провалился.

   Он увидел нечто невозможное в природе. Один из «ультра» согнул Сарторетти, как рекламный проспект, и, вопреки всем законам физики твердых тел, засунул в багажник «форда-Ка».

   Потом все четверо вскочили в машину и уехали.

   Бокки выскочил из «131-го» и оседлал «кабаллеро».

   Он не мог все это так оставить.

   – Помнишь фильм «Бен Гур» с Чарлтоном Хестоном? – спросил Молитвенник у Флавио Сарторетти, который лежал на земле посреди цирка Массимо, пристегнутый цепью к «харлей дэвидсону» модели «уайд глайд» восемьдесят третьего года.

   Сарторетти прохрипел что-то, видимо означающее «да».

   Закуска увеличил обороты двухцилиндрового двигателя до четырех тысяч, газанув в лицо комика:

   – Помнишь гонки с грузом?

   Сарторетти понял. Это был один из его любимых фильмов, вместе с «Крамер против Крамера».

   – Сколько кругов положено сделать?

   Сарторетти прошелестел:

   – Че… тыре, как кругов под… ки… лем…

   – Молодец. – Молитвенник повернулся к Закуске. – Давай, вали!

   Закуска сделал вираж, выпустив фигурную струю дыма, выжал педаль газа, стрельнул глушителем и поехал на одном колесе.

   С высоты общественного розария Бокки наблюдал, как друга тащат по древнему римскому стадиону. Тот брыкался, как марлин в сети, среди собачьего дерьма и битых бутылок.

   Бывший хирург закрыл лицо руками. Под рев мотоцикла, что отдавался в стенах Августинского собора, он погружался в бездну отчаяния.

   Надо было придумывать другой план!

   Спустя два месяца

   Для Паоло Бокки это были два тяжелых месяца.

   Первые две недели после провала операции он провел в коробке под мостом Сикста, прислушиваясь к реву моторов над головой. Несмотря на все усилия, никакой другой план в голову не приходил.

   Мбума возвращался поздно и был не в духе: его мучила тоска по засушливым просторам родины. Бокки решил, что пришло время действовать.

   Сарторетти использовать не выходило: он лежал в коме в клинике Фатебенефрателли.

   Однажды утром, когда Бокки подрабатывал мытьем витрин в магазине Трони, он увидел на экране плазменного телевизора Симону Сомаини, дававшую интервью. Он бросил тряпку и скользнул внутрь магазина.

   – Я снова буду доктором Кри, как и прежде, опекающей всех слабых. Мы старались как можно ближе подойти к реальности. В общем, все будет как в настоящей больнице.

   – А есть какие-нибудь новости в съемочной группе? – спросил расфуфыренный ведущий.

   – Конечно. Прежде всего, новый режиссер. Микеле Морин… мастер… и, в общем…

   Бокки почувствовал землетрясение в правом полушарии мозга, там, где содержится память.