-  Держись, Афоня, я уже бегу! - Из-за угла появился запыхавшийся Добрыня.

    -  Свят-свят, - резко затормозил он, пораженный видом доблестного богатыря.

    -  Ы-ы-ы… - захрипел Афоня, выразительно тараща глаза. Варя воспользовалась ситуацией и выдернула косу из его слабеющих рук.

    -  Ведьма, - восхищенно выдохнул Добрыня, разглядывая разрисованное Сонькиной люминокосметикой лицо. - Врешь, не уйдешь! - Он храбро прыгнул вперед и, в свою очередь, вцепился в злополучную Варину косу. Девушка взвыла от боли, твердо решив: обстригусь к чертям собачьим, дайте только до дома добраться!

    -  Ведьма!!! Я поймал ведьму!!! - вопил меж тем дурным голосом богатырь, прикрывая на всякий случай глаза рукой (чтобы не видеть полыхающих опасной зеленью колдовских очей). - Признавайся, негодная, это ты доспехи наши экспропри… в общем, стащила?

    В коридоре раздался бас Николы-старшого, догнавшего наконец более прытких сотоварищей:

    -  Что тут происходит? Ой, батюшки! - Богатырь шмыгнул обратно за угол. - Ты это… держи ее крепче, Добрынюшка, а я это… за подмогой сгоняю, - дрожащим голосом скомандовал начальник, и Добрыня услышал удаляющийся топот.

    Неожиданно наступившую тишину нарушил нежный девичий голосок:

    -  Отпусти меня, Добрынюшка, никакая я не ведьма.

    -  Э, нет, - оскаблился богатырь, не открывая глаз. - Не на того напала. Я все ваши колдовские хитрости назубок знаю. Сейчас скажешь: «Я тебе еще пригожусь…»

    -  Вот еще, - фыркнула Варя. Они помолчали. - Ты б глаза-то открыл, храбрец! Вот смотри: никакое это не колдовство, обыкновенная косметика. Дорогая, конечно; Сонька для кастингов покупала. С люминирующим эффектом… - Варя принялась тереть подолом лицо. - Да посмотри же, уже ничего почти не осталось!

    -  Смотреть не стану и слушать не хочу, - заявил богатырь и неожиданно зычным голосом затянул песню, заглушая провокационные речи.

    На шум стали сбегаться зрители. Грузные бояре в исподнем глубокомысленно трясли нечесаными бородами, дворовые девки опасливой стайкой жались друг к другу. Ободренный большим стечением народу, Афоня очухался, отполз от ведьмы подале и, приняв бравый вид, принялся давать ценные указания щуплому Добрынюшке, который отчаянно удерживал оборону. Прибежала взъерошенная Ткачиха, оценила ситуацию, истошно заголосила и кинулась к распростертому на коврике телу своей «маменьки». Наконец появился Никола с подмогой. Следом - Салтан, придерживающий полы кафтана (пояс он забыл в опочивальне), и царственная Лебедушка в кокошнике набекрень.

    -  Что за шум посреди ночи? - Салтан растолкал бояр и оказался прямо перед Добрыней, продолжающим горланить песню. - Ексель-моксель, как говаривала моя покойная…

    -  Имей совесть! - одернула его Лебедь.

    -  Извини, Матрёшенька.

    Он оборотил грозный взгляд на богатыря:

    -  Да заткнись ты, право слово! Это что у тебя за пугало?

    Добрыня перестал голосить и, открыв наконец глаза, вытянулся перед государем для доклада:

    -  Вот изволь полюбопытствовать, царь-батюшка. Изловили-таки ведьму, которая казенную амуницию сперла… в смысле, похитила.

    -  Вот как? - Салтан с любопытством поглядел на Варю.

    -  Не крала я ничего, царь-батюшка, - попыталась оправдаться девушка, - да и не колдунья я вовсе, так… случайно испачкалась.