|
И вдруг она добавила со смехом: - А какого цвета твои волосы? Представь себе, я никогда их не разглядывала. Вот глаза твои я хорошо знаю. Они меняют цвет в зависимости от твоих мыслей. Прошлый раз, когда ты подходил ко мне с видом покорившейся жертвы или, скорее, не совсем покорившейся, они были грубого темно-серого цвета, каким окрашивается бушующее море, когда оно укачивает пассажиров. Я даже засомневалась, способен ли ты будешь осилить то совсем уже небольшое расстояние, которое тебе осталось преодолеть, или же я буду вынуждена идти тебе навстречу. Ну вот, Франсуа! Слушай меня, мой господин! Смотри! Темно-синий. Я убеждена, что в темно-синем костюме ты будешь великолепен. Он испытывал желание остаться, никуда не уходить, и в то же время у него не хватило мужества противиться ей. Почему-то он подумал в очередной раз: "Она ведь даже не красива". И он сердился на себя за то, что не сказал ей, что он тоже ее любит. А может быть, он просто не был в этом уверен? Он в ней явно нуждался. Он испытывал отчаянный страх потерять ее и снова погрузиться в одиночество. Ну а то, в чем она ему только что призналась... Он за это был ей очень признателен и вместе с тем сердился на нее. Он думал: "Мог быть и не я, а кто-то другой". Тогда снисходительно и благосклонно он отдался ее заботам, позволил, чтобы она его одевала, как ребенка. Он знал, что она не хотела больше, чтобы они произносили в это утро серьезные слова, полные глубокого смысла. Он понимал, что теперь она вошла в роль, которую трудно было бы выдержать без любви. - Готова держать пари, господин Франсуа, что обычно с этим костюмом вы носите галстук-бабочку. И чтобы это было совсем по-французски, я вам сейчас подберу синий в мелкий белый горошек. Как было не улыбнуться, коль скоро она оказалась права? Он чуть досадовал на себя, что позволял так с собой обращаться. Он боялся выглядеть смешным. - Белый платочек в нагрудном кармане, ведь так? Чуть помятый, чтобы не походить на манекен с витрины. Скажите, пожалуйста, где у вас платки? Все это было глупой игрой. И они оба смеялись, разыгрывали комедии, а в глазах у них стояли слезы, и они пытались это скрыть друг от друга, чтобы не расчувствоваться. - Я совершенно уверена, что тебе нужно повидать разных людей. Да, да! И не пытайся лгать. Я хочу, чтобы ты пошел и встретился с ними. - Радио... - начал он. - Ну, вот видишь, ты сейчас пойдешь на радио. Возвращайся когда захочешь, я буду тебя ждать. Она чувствовала, что он боится, и, ясно понимая его состояние, не удовлетворилась словесным обещанием и, схватив его за руку выше локтя, сильно сжала ее. - Ну, пора, Франсуа, hinaus! <Выходи (нем.).>. Она употребила слово из языка, на котором начинала говорить. - Итак, идите, мой господин. По возвращении не ждите особо роскошного обеда. Оба одновременно подумали о ресторане Фуке, но постарались скрыть свою мысль. - Надень пальто. Вот это... Черную шляпу. Да, да... Она стала подталкивать его к выходу. У нее еще не было времени заняться своим туалетом. Ей не терпелось скорее остаться одной, он это понимал, но не знал, стоило ли из-за этого сердиться или, напротив, быть ей признательным. |
