Вы, конечно, тоже слышали об этом происшествии у нас на районе. И дня не прошло, как все и каждый начали уверять, что были там и видели все своими глазами. Причем каждый по-своему объяснял, откуда он узнал, где и когда все будет. Никто ничего по-настоящему не знал, но, как всегда, нашлась пара придурков, которые, стоило только завести разговор на эту тему, напускали на себя отрешенный вид, или делились своими идеями о том, чего ждать дальше, или просто многозначительно постукивали себя пальцем по носу, точно намекая, что им известно больше, чем они хотят сообщить.

Я думал, что на этом все и кончится, но нет. Примерно месяц спустя в главной – правительственной – ветеринарной конторе устроили пресс-конференцию. Чтобы обсудить результаты вскрытия.

Нижнюю часть оленьих копыт, сказали они, покрывала эпоксидная смола, по плотности напоминающая резину. Рога были пропитаны составом вроде битума, который горит медленно и долго. Там, где рога и копыта соединялись с кожей, их еще дополнительно обработали замедлителем, чтобы задержать распространение пламени внутрь.

В крови животного было обнаружено большое содержание неизвестных производных кетамина, измененного способом, который так и остался неизвестным. Но ученые уверены, что с его помощью были отключены центры боли, а также подавлен инстинкт выживания.

То есть олень не чувствовал и не понимал, что его рога охвачены пламенем.

Все время, что мы шли за ним, он умирал, отравленный, заживо горящий.

Плакаты ОБИОСС, обещающие городское возрождение, поблекли. Никто их не снял. Я искал Дэна в квартире, где раньше жила его семья. Она много лет простояла пустой.

– Он вернулся в Корнуолл, – сказала мне соседка. – Так я слышала.

Я проходил мимо прачечной, когда парнишка-подросток распахнул дверь, откуда на меня пахнуло горячим воздухом из сушки, и сказал:

– Я видел, как вы искали того мужика, ну, Дэна. У меня кое-что есть… Хочешь купить? – продолжал он. – Купишь – да или нет? Стоит сотню.

В руке он держал большой кусок почерневшего рога, от которого пахло паленым.

– Зароешь у себя в саду, все будет расти. Спрячешь в доме, он будет приносить тебе деньги.

Он привел мне и другие причины, почему я должен купить у него рог, и я так и сделал. Рог оказался на удивление легким. Я положил его дома на телевизор, как предлагал пацан.

– Изображение будет что надо, – сказал он. – Проверь сегодня вечером, на четвертом канале.

Показывали репортаж о катании горящих бочонков или чего-то в этом роде – обычная народная забава в праздник урожая в каком-то ярмарочном городке.

– Ты только погляди, – сказал я вслух, точно человек на экране мог меня слышать, а репортаж не был снят несколько месяцев назад.

На экране был Дэн. Он был среди тех, кто взвалил себе на плечи тяжелую горящую штуку и тащил ее, неизвестно зачем и куда.

Никакого возрождения в нашем районе так и не произошло. Через два месяца после исчезновения Дэна сначала в Бирмингеме, а затем в Глазго на главных улицах появлялись олени с горящими рогами, которые бродили по ним до тех пор, пока не прекращалось действие наркотика. В Бирмингеме кто-то стрелял в оленя из толпы: сначала из лука, потом из ружья. Стрела попала животному в левую ногу, пуля убила его, и толпа разошлась. Другой олень, в Глазго, умер сам по себе.

Гигантское животное-альбинос в короне огня вышло из леса на улицы какого-то занюханного района в Монреале, где его подстрелили перепуганные насмерть полицейские. Еще один олень вышел на пригородную улицу в Париже, где обалдевшие юнцы ходили за ним по пятам, но что-то пошло не так, и он умер практически сразу.