— Лойда! — закричал Кромуэл.

— Вот-вот. Согласно его рапорту, должностное преступление этого Лойда было раскрыто заключённым Шерлоком Холмсом, но, опасаясь, что помощник коменданта захочет избавиться от обличителя, Холмс был вынужден бежать из заключения. Поэтому нам предписывается передать полномочия для расследования этого дела, то есть этого бегства господам из министерства.

— Разрешение на это теперь надо спрашивать у самого мистера Холмса, — сказал, выступая вперёд и своей мощной фигурой загораживая щуплую фигурку Лестрейда, Майкрофт Холмс. — Доказана его непричастность к убийству адвоката Нортона.

— Вот как? Рад это слышать. (Кажется, Грегсон и впрямь был искренне рад!) Собственно, Лестрейд говорил мне что-то о возможном пересмотре дела. — Грегсон поднял голову и тут только заметил, что кроме двоих констеблей с Лестрейдом явились ещё четверо штатских. Но разглядел он сразу только одного Майкрофта. — Позвольте, сэр! А кто вы такой и какое ко всему этому имеете отношение?

— Прямое, — ответил Майкрофт. — Я брат мистера Шерлока Холмса. Что до министерства, то, если позволите, с ним я тоже сам всё улажу. Очень рад, что полковник Гилмор оказался столь сообразителен.

— Он понял, что если Шерлок окажется в Лондоне, ему не поздоровится, и решил опередить события, — усмехнулся лорд Джон. — Ловкая же он бестия!

— А вы кто такой? — устало спросил Грегсон, поворачиваясь к нему. — А вы... Ах, это же доктор Уотсон! Рад вас видеть, сэр, здравствуйте. А это... это мистер Лайл, кажется?

— Я самый, — кивнул Герберт. — Здравствуйте, инспектор Грегсон.

— Слышал от Лестрейда, что вы — достойный ученик мистера Холмса, и очень за вас рад. — Грегсон вертел перед собой телефонный аппарат и тщетно старался подавить зевоту. — Ну, а это что же за господин? — опять обернулся он к Джону. — Впрочем, ваше лицо кажется мне знакомым.

— Это лорд Джон Кромуэл, — представил Лестрейд молодого человека.

— А-а-а! — Грегсон откинулся на стуле и с величайшим интересом посмотрел на бывшего знаменитого мошенника. — Да, да, о вашем деле говорит сейчас весь Скотленд-Ярд. Но только, Лестрейд, этого господина зовут не так, как вы сказали.

— Что значит, не так? — обозлился Лестрейд. — Опять не так? А как?

В глазах Грегсона мелькнуло сомнение, он снова бросил взгляд на Джона, но затем опустил глаза и сказал, обращаясь к крышке своего стола:

— А, всё равно он вот-вот узнает! Это его светлость лорд герцог Уордингтонский.

Джон вздрогнул и с испугом уставился на полицейского сыщика.

— Что это значит?! — произнёс он. — Это значит, что?..

Грегсон решился поднять взгляд, но тотчас вновь отвёл его в сторону:

— Я не хочу огорчать вас, милорд, если только такую ужасную весть можно назвать просто огорчением. Два часа назад к нам явился поверенный его светлости, вашего отца. Он принёс заявление, написанное герцогом, а также сообщил, что в шесть часов вечера лорд герцог скончался от внезапного сердечного приступа.

— Господи помилуй! — вырвалось у доктора.

Лорд Джон заметно побледнел и тихо, с усилием, спросил:

— Что написано в заявлении?

— В нём содержится признание герцога в противозаконном объявлении вас незаконнорожденным и утверждение, что именно он довёл вас до падения своей гнусной трусливой жестокостью. Простите, милорд, я цитирую письмо. Там так и написано: «Гнусной трусливой жестокостью».