|
Откусив с видом знатока первый кусок, я изобразил величайшее удивление: - Черт возьми! Но это уж, конечно, не покупное. - Сама пекла, - сказала осчастливленная Роза. Она была великолепной поварихой и любила, когда это признавали. С ее гуляшами и пирогами никто не мог соревноваться. Недаром она была чешкой. Я огляделся. Вот они сидят за одним столом - эти труженицы на виноградниках господа бога, безошибочно знающие людей, солдаты любви: красавица Валли, у которой недавно во время ночной прогулки на автомобиле украли горжетку из белого песца; одноногая Лина, ковыляющая на протезе, но всT еще находящая любовников; стерва Фрицци, которая любит плоскостопого Алоиса, хотя уже давно могла бы иметь собственную квартиру и жить на содержании у состоятельного любовника; краснощекая Марго, которая всегда разгуливает в платье горничной и на это ловит элегантных клиентов, и самая младшая - Марион, сияющая и бездумная; Кики - который не может считаться мужчиной, потому что ходит в женском платье, румянится и красит губы; бедная Мими, которой всT труднее ходить по панели, - ей уже сорок пять лет и вены у нее вздулись. Было еще несколько девиц из баров и ресторанов, которых я не знал, и, наконец, в качестве второго почетного гостя маленькая, седая, сморщенная, как мороженое яблоко, «мамаша» - наперсница, утешительница и опора всех ночных странниц, - «мамаша», которая торгует горячими сосисками на углу Николайштрассе, служит ночным буфетом и разменной кассой и, кроме своих франкфуртских сосисок, продает еще тайком сигареты и презервативы и ссужает деньгами. Я знал, как нужно себя держать. Ни слова о делах, ни одного скользкого намека; нужно забыть необычайные способности Розы, благодаря которым она заслужила кличку «Железной кобылы», забыть беседы о любви, которые Фрицци вела с торговцем скота Стефаном Григоляйтом, забыть, как пляшет Кики на рассвете вокруг корзинки с булочками. Беседы, которые велись здесь, были достойны любого дамского общества. - ВсT уже приготовлено, Лилли? - спросил я. Она кивнула: - Приданым я запаслась давно. - Великолепное приданое, - сказала Роза. - ВсT полностью, вплоть до последнего кружевного покрывальца. - А зачем нужны кружевные покрывальца? - спросил я. - Ну что ты, Робби! - Роза посмотрела на меня так укоризненно, что я поспешил вспомнить. Кружевные покрывальпа, вязанные вручную и покрывающие диваны и кресла, - это же символ мещанского уюта, священный символ брака, утраченного рая. Ведь никто из них не был проституткой по темпераменту; каждую привело к этому крушение мирного обывательского существования. Их тайной мечтой была супружеская постель, а не порок. Но ни одна никогда не призналась бы в этом. Я сел к пианино. Роза уже давно ожидала этого. Она любила музыку, как все такие девицы. Я сыграл на прощанье снова те песни, которые любили она и Лилли. Сперва «Молитву девы». Название не совсем уместное именно здесь, но ведь это была только бравурная пьеска со множеством бренчащих аккордов. Потом «Вечернюю песню птички», «Зарю в Альпах», «Когда умирает любовь», «Миллионы Арлекина» и в заключение «На родину хотел бы я вернуться». Это была любимая песня Розы. Ведь проститутки - это самые суровые и самые сентиментальные существа. Все дружно пели, Кики вторил. Лилли начала собираться. Ей нужно было зайти за своим женихом. Роза сердечно расцеловала ее. |
